Синкретическое учение. Религиозный синкретизм и смыслы имен богов в русском языке. Синкретическая религиозная философия

В конце V – начале VI в. в Центральной Японии усилилась борьба между родами за главенство в общеплеменном объединении. В стремлении к власти род Сога использовал иноземную религию – буддизм, первое упоминание о котором относится к 538 г., когда в Ямато прибыло посольство корейского королевства Пэкче с буддийскими сутрами и статуей Шакья-Муни.

На японские острова проникло и конфуцианство. Конфуцианские идеи отвечали потребностям царской элиты и ее аристократического окружения. Их стремлению к власти соответствовала этическая программа с четким социальным делением общества, где определены место и обязанности каждого. Конфуцианская этика с ее принципом сыновней почтительности и долга предписывала всем строгое соблюдение культа предков, а низшим слоям еще и беспрекословное подчинение "божественной" династии правителей.

Но все же в борьбе за власть для рода Сога приоритетным оказался буддизм. После победы Сога начинается широкое распространение буддизма, сопровождаемое строительством буддийских монастырей и храмов и предоставлением им обширных земель.

Новая религия с пантеоном будд и бодхисаттвы заняла прочное место в жизни японца. Она не воспринималась как нечто чужеродное и противостоящее родовым культам. Скорее, наоборот – от будд и бодхисаттв ожидали тех же охранительных функций и разнообразной помощи. Они стали наделяться такими же магическими свойствами, что и ками – к ним обращались с конкретными просьбами – защиты от болезней, ниспослания богатого урожая, охранения от зла и т.д. У японца сложилась уверенность в том, что новые боги обладают несомненно более мощной силой. Огромные, богато украшенные храмовые сооружения, сверкающие золотым убранством интерьеры и торжественные многочасовые службы поддерживали это впечатление.

Будды и бодхисаттвы естественно вошли в обширный пантеон синтоизма как новые боги. Однако в ранний период распространения буддизма функции храмовых божеств и даже их иерархия не были важными и решающими для местного населения. У них складывалось свое отношение к каждому из божеств, и, следовательно, складывалась своя, своеобразная иерархия, в основе которой по- прежнему, как и в культе ками, лежало представление о возможности получения помощи от богов, способных влиять на жизнь отдельного человека или всей общины.

Буддизм вместе с тем привнес и нечто новое. Синто возникло как религиозная практика земледельческой общины и было отражением коллективных воззрений и просьб, буддизм же обращал внимание на отдельного человека, апеллировал непосредственно к личности.

Местные культы и буддизм поделили между собой функции, связанные с особыми моментами в жизни японца: светлые, радостные события – рождение, вступление в брак – остались в ведении родовых богов, возглавляемых "солнечной" богиней Аматэрасу. Смерть, трактуемая синто как скверна, взял под защиту буддизм, предоставив концепцию освобождения через практику почитания Будды.

Так складывался синкретизм двух религий – в японской терминологии рёбусинто – путь буддизма и синто. Большое значение имело то, что процесс соединения двух религий развивался при широкой правительственной поддержке. Например, по правительственному указу происходит соединение синтоистского и буддийского ритуала даже в такой главной и сокровенной церемонии, как "вкушение императором риса новой жатвы": на нее приглашаются буддийские монахи.

Высшей формой религиозного синкретизма являлась концепция хондзи суйдзяку, согласно которой божества синтоистского пантеона могут рассматриваться как временное воплощение будд и бодхисаттв. Так, "солнечная" богиня Аматэрасу стала воплощением будды "Бриллиантового света" Вайрочаны.

συγκρητισμός и обозначает соединение, объединение.

По-нятие «Религиозный синкретизм» используется применительно к разным формам религиозной жизни, в контексте которых оно имеет различные смысловые оттенки. Термин «синкретизм» впервые применил древнегреческий историк Плутарх для характеристики поведения критян, примиряющих разногласия в период усиления внешней опасности. По отношению к архаической религии религиозный синкретизм означает слабую дифферен-циацию религиозного сознания и культовых практик, слитность их с другими сторонами духовно-практичес-кой жизни человека - трудом, социальным устрой-ством и т. д. На раннем этапе истории религиозное ми-ровоззрение представляло собой слаборасчлененную целостность магических, анимистических, теистичес-ких и пр. представлений, включавшую также зачатки этических, эстетических, правовых, научных поня-тий и практических знаний. Архаическая религиоз-ная практика объединяла магические манипуляции и рудименты изобразительного, танцевального, му-зыкального искусства, словесного творчества. По мере развития компоненты этой мировоззренчес-кой и культовой синкретической целостности по-лучают качественную определенность и выделяют-ся для дальнейшего существования либо в составе четко структурированной религиозной системы (напр., в виде теологии, демонологии, антропологии) либо как самостоятельные культурные феномены (напр., в виде этики, права, театрального искусства и т. д.). За пределами религиозной архаики под религиозным синкретизмом подразумевается соединение религиозно чужерод-ных элементов в одну целостность. Такое соедине-ние - синкретизация - типичный процесс разви-тия практически всех религий , которые в ходе эво-люции интегрировали в свое первоначальное содержание идеи и элементы обрядности, заимство-ванные из сосуществующих верований и культов. В древнем мире религиозный синкретизм был особенно присущ, например, ре лигии римлян, в рамках которой синкретизация (включение в римский пантеон иноэтнических бо-гов и т. п. практика) была частью официальной ре-лигиозной политики. Хотя монотеистические рели-гии стремились соблюдать в беспримесном состоя-нии догматику и культ, однако ни иудаизм, ни христианство , ни ислам уже на этапе формирования не избежали инкорпорирования в свой состав рели-гиозно чужеродных явлений. Вся последующая ис-тория этих религий была сопряжена с борьбой двух противоположных тенденций - заимствованием инорелигиозных элементов и попытками от них ос-вободиться. В России религиозный синкретизм был прежде всего след-ствием взаимодействия православия и древней рели-гии славян . Само православие русское как своеобразный этнорелигиозный тип - во многом есть результат религиозного синкретизма. На Руси христианизация шла на протяжении веков под знаком сохранения элементов народных (языческих) верований, культов и традиций. Так, способности Перуна были перенесены народным сознанием на пророка Илию, с которым впоследствии слился и образ Ильи Муромца; женское божество Макошь стало именоваться св. Параскевой при сохранении своего предназначения; чудотворные иконы заменили местных богов покровителей. Некоторые народные празднества в России переименовывались на христианский манер, сохраняя прежнее значение: «медовый спас» (освящение меда и злаков) сохранился в изначальном значении. На «яблочный спас» при сохранении ритуала освящения яблок, символизирующего преображение природы, наложился и христианский образ «Преображение Богочеловека». Праздник «Покрова Богородицы» вытеснил отмечавшийся в этот день (1 окт. ст. ст.) в России «Покров бога Крышеня» (девушки пели: «Крышень, Крышень, покрой землю снежком, а меня женишком!»). Значимость этого праздника связана с представлением о покровительстве Небес всей Русской земле. Славянское празднование зимнего солнцеворота Масленица сохранилось также без христианской интерпретации (с гулянием ряженых и с символами бога солнца).

В советский и постсоветский периоды новые формы религиозного синкретизма связаны либо со стремлением традиционных религий приспособиться к современным социокультурным реалиям, либо со стремлением новых религий сохранить свое влияние за счет исконных традиций. Так, Русская Православная церковь была вынуждена согласиться с празднованием Нового года, несмотря на то, что оно приходится на Рождественский пост. В условиях запрета на широкое празднование Пасхи произошло возрождение народной дохристианской практики «радования» вместе с предками на могилах родственников, что категорически запрещалось Православной церковью (в качестве «компромисса» церковь стала отмечать специальный праздник с языческим названием «Радоница» на 9-й день после Пасхи).

На позднем этапе истории, в 19-20 вв., появились ре-лигиозные системы, для которых религиозный синскретизм является осно-вополагающим началом. К числу таковых принадле-жит, например, бахаизм , каодаизм в составе которых религиозный синкретизм выступает средством преодоления межконфессиональных разно-гласий и движения к универсальной религии .

Источники:

Кравчук Л. А. Синкретические религиозные учения: история и современность // Религиоведение. — 2002. — № 4. — С. 141—145.
Почепцов С.С. к.филос.н. старший преподаватель кафедры философии и теологии НИУ «БелГУ» Россия, г. Белгород, «Экономика и социум» No4(13) 2014.
Элиаде М. История веры и религиозных идей: от Гаутамы Будды до триумфа христианства. М., 2008. 512 с.

скачать

Реферат на тему:

Религиозный синкретизм

План:

1 Синкретизм в различных традициях
- 1.1 Синкретизм в иудаизме
- 1.2 Синкретизм в христианстве
- 1.3 Синкретизм в исламе
- 1.4 Синкретизм в индуизме
- 1.5 Синкретизм бахаи
2 Синкретические религии

Введение

Синкрети́зм (от греч. συγκρητισμός - соединение, объединение) - явление объединения различных религий (или их отдельных элементов) в единую религиозную систему .

Синкретизм - общекультурное явление, аналогичное эклектике в философии: это внешнее, неорганическое, искусственное соединение фрагментов или элементов разнородных учений религиозного, антропологического или космологического характера. Духовные основы подобного соединения либо не определяются ясно, либо не увязываются с содержанием привлекаемых фрагментов. Примеры синкретизма - гностические учения, теософия и др. В публицистике этот термин нередко имеет смысл религиозной всеядности. .

Исторически синкретизм имел широкое распространение в Древнем Риме и в государстве инков, когда инкорпорация богов побеждённых земель в собственный религиозный культ поддерживалась на уровне государственной политики.

Синкретизм следует отличать от религиозного плюрализма, подразумевающего мирное сосуществование и/или разделение сфер влияния между несколькими конфессиями или религиями без их слияния.

Некоторые атеистические публицисты считают, что религиозный синкретизм в некоторой степени характерен для всех религиозных течений. Так, по мнению одного из публицистов позднего советского периода, христианство объединяет в себе представления древнеиудейских религиозных течений, восточных религий, греческой и римской философии и т. п. .

1. Синкретизм в различных традициях

1.1. Синкретизм в иудаизме

1.2. Синкретизм в христианстве

1.3. Синкретизм в исламе

1.4. Синкретизм в индуизме

1.5. Синкретизм бахаи

2. Синкретические религии

Вера Бахаи
Дин-и иллахи
Као Дай
Кёдан Абсолютной Свободы
Нуль-буддизм (включает буддизм махаяны и конфуцианство)
Оомото-кё (соединяет в себе политеизм синто, монотеизм иудаизма и некоторые элементы буддизма ) [нет в источнике 387 дней ]
Сантерия
Сэкай Кюсэй-кё
Сюгэндо
Телема
Умбанда
Фалуньгун
Цзайлицзяо

Примечания

Словарь по общественным наукам - slovari.yandex.ru/dict/gl_social/article/14011/1401_1108.htm?text=синкретизм
Вызов экуменизма / диакон Андрей Кураев - издание 2-е дополненное, 2003.
Карманный словарь атеиста / Ю. А. Бахныкин и др. - М., 1983.
понимание БОГа, Богов и богов в оомото-кё - dojo.ucoz.com/load/1-1-0-3

скачать
Данный реферат составлен на основе статьи из русской Википедии . Синхронизация выполнена 10.07.11 11:09:44
Похожие рефераты: . В дальнейшем в истории слово использовалось в различных контекстах .

Понятие религиозного синкретизма

Религиозный синкретизм - соединение разнородных учений религиозного, антропологического или космологического характера . Понятие религиозного синкретизма аналогично понятию эклектизма в философии .

В религиоведении понятие религиозного синкретизма и границы его применения являются дискуссионным предметом : существует точка зрения, что в какой-то степени все религии являются синкретическими, поскольку в процессе возникновения и развития испытали влияние других религий . В качестве решения проводится дифференциация внутри понятия по различным признакам, учитывается уровень синкретизма . Встречаются разные мнения по вопросу синонимичности терминов «религиозный синкретизм» и «двоеверие » (совмещение основной веры и элементов других верований) .

В настоящее время понятие может получать негативные или позитивные коннотации в зависимости от научной и религиозной традиции . По мнению православных богословов, религиозный синкретизм как внешнее, неорганическое и искусственное соединение не имеет ясного очертания духовных основ, либо не увязывается с содержанием привлекаемых фрагментов. В публицистике термин «религиозный синкретизм» иногда употребляется в смысле религиозной всеядности .

Религиозный синкретизм следует отличать от религиозного плюрализма , подразумевающего мирное сосуществование и/или разделение сфер влияния между несколькими конфессиями или религиями без их слияния.

История

Религиозный синкретизм - общекультурное явление, известное на протяжении всей истории религии: от первобытной эпохи до современных новых религиозных движений , проявляется в сочетании разнородных вероучительных и культовых положений разных религиозных традиций, обусловливая основы вероучения .

Исторически религиозный синкретизм имел широкое распространение в эллинистических религиях и в государстве инков, когда инкорпорация богов побеждённых земель в собственный религиозный культ поддерживалась на уровне государственной политики. В раннем Средневековье широкое распространение получило манихейство , впоследствии оказавшее влияние на средневековые синкретические ереси .

В новое и новейшее время появилось множество синкретических религий. Из недавно возникших и получивших распространение религиозных течений, для которых характерен религиозный синкретизм:

Синкретическая религиозная философия

В религиоведении к религиозно-философскому синкретизму также относят мистические , оккультные , спиритуалистические и прочие концепции , отличные от традиционных религиозных направлений. Для данных концепций характерно объединение элементов различных религий, наряду с вненаучными и научными знаниями. Примеры религиозно-философского синкретизма: александрийская философия , гностицизм , теософия , включая теософию Блаватской , антропософию Рудольфа Штейнера , Агни-Йогу (или Живую Этику) Рерихов . На основе синкретических религиозно-философских учений могут возникать религиозные движения : так, на основе теософии Блаватской возникло свыше 100 эзотерических религиозных движений .

См. также

Напишите отзыв о статье "Религиозный синкретизм"

Примечания

Религиозный синкретизм / Энциклопедия социологии, 2009
- статья из Энциклопедия Британника
Е. В. Беляева.
William H. Swatos, Peter Kvisto. Encyclopedia of Religion and Society. - Rowman Altamira, 1998. - 590 с.
Charles Stewart. Rosalind Shaw. Syncretism - Anti-Syncretism: The Politics of Religious Synthesis. - Routledge , 1994. - 225 с.
/ В. Василенко. Краткий религиозно-философский словарь, 1996 г.
// Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.
William A. Dyrness, Veli-Matti Kärkkäinen. Global Dictionary of Theology. - InterVarsity Press, 2009.
Adam Kuper. The Social Science Encyclopedia. - Routledge , 2003. - 952 с.
Erwin Fahlbusch. The Encyclopedia of Christianity. - Wm. B. Eerdmans Publishing, 2008. - 866 с.
Volker Küster. Reshaping Protestantism in a Global Context. - LIT Verlag Münster, 2009. - 224 с.
Колыванов Г. Е. // Православная энциклопедия . Том XIV. - М .: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия» , 2007. - С. 242-244. - 752 с. - 39 000 экз. - ISBN 978-5-89572-024-0
Кураев, А. В. / Диакон Андрей Кураев. - . - Москва: Грифон, 2008. - 477, с.; 22 см. ISBN 978-5-98862-046-4
А. Н. Маркова. Культурология: История мировой культуры. - Wolters Kluwer Russia, 2009. - 478 с.
- статья из Новой философской энциклопедии
Религиоведение / Под редакцией А. Ю. Григоренко . - СПб. : Питер , 2013. - 510 с.
James R. Lewis , Jesper Aagaard Petersen. Controversial New Religions. - Oxford University Press , 2005. - 483 с.
В некоторых источниках относимые также к философскому мистицизму, оккультной философии и т. п.
Поварнин С. И. // Еврейская энциклопедия Брокгауза и Ефрона . - СПб. , 1908-1913.
Трефилов В. А. (Гл. XVII. // Основы религиоведения. / Ю. Ф. Борунков, И. Н. Яблоков и др.; Под ред. И. Н. Яблокова .- М.: Высш. шк., 1994.- 368 с. ISBN 5-06-002849-6
Забияко А. П. Синкретизм религиозный // Религиоведение: энциклопедический словарь / А. П. Забияко , А. Н. Красников , Е. C. Элбакян . - М .: Академический проект , 2006.
Melton J. G. - статья из Энциклопедия Британника

Литература

Барцыц Р. М. .
Букин А. Г. .
// Васильев Л. С. История религий.
Зельницкий А. Д. = Доклад, прочитанный на заседании общества «Традиции Востока» 13 марта 2002 года // Антропология.ру .
Кравчук Л. А. Синкретические религиозные учения: история и современность // Религиоведение . - 2002. - № 4 . - С. 141-145 .
Элиаде М. // Милый Ангел. - 2000. - № 3 .

Отрывок, характеризующий Религиозный синкретизм

Княжна Марья и Наташа, как и всегда, сошлись в спальне. Они поговорили о том, что рассказывал Пьер. Княжна Марья не говорила своего мнения о Пьере. Наташа тоже не говорила о нем.
– Ну, прощай, Мари, – сказала Наташа. – Знаешь, я часто боюсь, что мы не говорим о нем (князе Андрее), как будто мы боимся унизить наше чувство, и забываем.
Княжна Марья тяжело вздохнула и этим вздохом признала справедливость слов Наташи; но словами она не согласилась с ней.
– Разве можно забыть? – сказала она.
– Мне так хорошо было нынче рассказать все; и тяжело, и больно, и хорошо. Очень хорошо, – сказала Наташа, – я уверена, что он точно любил его. От этого я рассказала ему… ничего, что я рассказала ему? – вдруг покраснев, спросила она.
– Пьеру? О нет! Какой он прекрасный, – сказала княжна Марья.
– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.

Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.
– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
Княжна Марья, не предвидя этому конца, первая встала и, жалуясь на мигрень, стала прощаться.
– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.

С XVI в. (с созданием Казанской епархии) началась христианизация мордвы, марийцев, удмуртов, чувашей, но проходила она медленно и трудно, население продолжало поклоняться языческим божествам, насильственное внедрение православия вызывало у него протест. В XVII в. лишь единицы среди марийцев были крещеные, основная же их часть была принудительно крещена в XVIII в., причем, во избежание возврата к традиционным верованиям, в места их проживания направлялись специальные миссионеры, в числе которых были и представители народа.

Для привлечения местного населения к православию крещеным предоставлялись определенные льготы по внесению податей, их освобождали от рекрутчины, одаривали одеждой и обувью, деньгами. Часть населения, прельстившись льготами и подарками, крестилась, но как только священники и пристав отъезжали, новокрещеные снимали с себя кресты и продолжали молиться своим богам.

Православные священники прибегали и к физическим мерам воздействия на язычников: вместе с солдатами врываясь в село, они арестовывали не желавших креститься, держали их в кандалах, били, привязав к столбам, крестили связанных и надевали им на шеи кресты.

В Поволжье начал распространяться и закрепляться ислам, часть чувашей и марийцев приняла эту религию в IX–XII вв. Православные проповедники стремились обратить в православие и мусульманское население. В результате жители целых селений, принявшие православие, через некоторое время вновь возвращались в мечети, участвовали в религиозных исламских праздниках, даже сжигали церкви.

Несколько веков ушло на обращение бывших мусульман в христианскую веру; в ход шли не только проповеди, но и физические меры воздействия, принуждение, нередкими были поджоги мечетей.

Представители православной церкви преследовали житейские контакты русских крещеных крестьян с некрещеными татарами и мордвой, объявляя их греховными. Впрочем, наиболее дальновидные служители культа предлагали поощрять браки мордвы, марийцев, чувашей и других этносов с русскими, чтобы таким образом усилить процесс обращения в православие. При этом губернаторам рекомендовалось не допускать смешанных браков с мусульманами – татарами и башкирами, – однако запреты часто нарушались.

Несмотря на насильственное крещение, марийцы, например, продолжали соблюдать традиционные культы, а в середине XIX в. развернулось их массовое движение за возврат к старой вере, охватившее множество губерний. Было очевидно, что принудительные меры недостаточно эффективны в деле христианизации народов Поволжья. Тогда началась деятельность миссионеров, одним из направлений которой было использование родного языка местного населения в церковно-миссионерской литературе. В Казани в 1867 г. было открыто миссионерское общество "Братство святого Гурия" (Гурий – первый в Поволжье миссионер, XVI в.), и созданная при нем комиссия под руководством Н. И. Ильминского – директора Казанской учительской инородческой семинарии – стала переводить церковную литературу для чувашей, марийцев, удмуртов, татар. Были созданы буквари, другая учебная литература на языках народов региона. Но в дальнейшем все преподавание следовало вести на русском языке, инородческие же употреблять в школах, как писал министр народного просвещения Д. А. Толстой, "по необходимости, как орудие при первоначальном обучении и развитии инородцев", так как иначе народы будут настаивать на своем обособлении. Конечной целью школьного образования инородцев, рассуждал министр, должно стать их обрусение; если даже они забудут о своей национальности, в этом не будет ничего плохого. Правда, процесс русификации тормозился из-за небольшого числа школ и грамотных людей.

Под воздействием христианства у финно-угорских народов Поволжья сложились православно-языческие синкретизированные представления, т.е. население, соблюдая языческие культы, в то же время придерживалось православия. На традиционных жертвоприношениях у марийцев стали появляться иконы, возле мест для моления ставились часовни, удмурты на моления приглашали священников, т.е. появились варианты православия, адаптированного к местным условиям и особенностям народов.

Синкретичность верований особенно очевидна у мордвы.

Христианские православные святые перемешались у этого народа с дохристианскими божествами. Например, божество грома и дождей Пурьгинепаз отождествлялось с православным Ильей-пророком. В избах появились иконы, а моления приурочивались к церковным или русским народным праздникам, вобравшим в себя элементы дохристианских обрядов. Так, один из главных православных праздников – Пасху (Инечи) мордовские крестьяне свели к поминовению предков и молитвам о благоденствии. В этот день ходили на кладбище и приглашали духов предков попариться в бане, для чего готовили теплую воду и веник, квас, а в избах стелили постели, зажигали свечи. В молитвах просили об изобилии в доме, о хорошем урожае, о сохранности и умножении скота, о здоровье для него и людей, т.е. о том же, о чем говорилось в обращениях к языческим божествам.

На православный Петров день (июль) проводили моление в честь святого Петра. На празднике приносили в жертву быка, просили у богов тихого дождика, теплого воздуха, защиты хлеба от холода и града, скота – от хищных зверей и т.п. Как и на языческих молениях, ели мясо, пили брагу и молились на восток.

В день святых Флора и Лавра (август) отмечали "лошадиный" праздник, на котором просили кормильца Флора-Лавра сохранить лошадей от зла и лиха, обеспечить урожай и т.п. Потом с такой же молитвой обращались к предкам, а затем обедали и пили медовый квас. Приходили и священники, забирали подготовленные для них подношения и удалялись, а дальше все шло так, как описано.

Как видим, русское православие преломилось у разных народов по-своему, вобрав в себя и дохристианские верования. В то же время населением усваивались и основные каноны христианства, соблюдалась церковная атрибутика: молитвы перед иконами, крещение детей, ношение нательного креста, посещение церкви и т.п.

Христианизация региона сопровождалась открытием школ, где миссионеры усиленно обучали местное население русскому языку, но дело просвещения продвигалось крайне медленно. Даже на рубеже XIX–XX вв. лишь один из десяти марийцев владел элементарной грамотой. Отсутствие научных знаний восполнялось мифологией. Видимо, по этой причине марийцы сегодня – единственный в Европе народ, сохранивший в чистоте традиционную веру предков и не отрекшийся от своих древних богов.

Среди башкир, ногайцев, татар закрепилось исламское вероучение, во многом определившее и характер воспитания детей.