Термин огас появился. Как "погас" огас (отрывок из воспоминаний). Кто вы, академик Глушков

Имя академика Виктора Михайловича Глушкова связывают с кибернетикой, вычислительной техникой, математикой. Однако, несмотря на разнообразие научных направлений, интересовавших Глушкова, все они сводились к одной глобальной проблеме компьютеризации и информатизации общества. Он был, несомненно, самой яркой фигурой 60-70-х годов в этой области в бывшем Советском Союзе. В.М.Глушков стал основоположником информаци­онных технологий в СССР, вершиной которых должна была стать ОГАС.

Результаты его деятельности сложно уместить в рамках одной книги, не говоря уже про одну статью. В своих воспоминаниях – "исповеди" - которые он надиктовал дочери Ольге в последние девять дней своей жизни, придя в сознание после длительной комы, Виктор Михайлович сумел предельно сжато и всесторонне рассказать о самом главном в своей наполненной многими событиями жизни и творчестве, становлении и развитии основаного им института и его славном молодежном коллективе, и, конечно, об ОГАС. Именно воспоминания Виктора Михайловича легли в основу этой истории.

А начиналось все в 1956 году с публикации первой в Советском Союзе книги по вычислительной технике А.Китова «Электронные цифровые машины». По словам Глушкова, именно из этой книги он впервые узнал о том, как работают компьютеры и каковы перспективы их применения и развития. О дальнейшей деятельности А.И.Китова Виктор Михайлович узнал позднее.

Оказалось, что в 1959 году Китов подготовил докладную записку на имя тогдашнего главы СССР Никиты Хрущева по вопросам развития вычислительной техники в стране,что сыграло важную роль в подготовке Постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР «Об ускорении и расширении производства вычислительных машин и их внедрении в народное хозяйство».

Воодушевленный принятым постановлением, А.И.Китов осенью того же года подготовил доклад для ЦК КПСС, в котором он предложил создать объединенную автоматизированную систему управления для вооруженных сил и для народного хозяйства страны на базе общей сети вычислительных центров, создаваемых и обслуживаемых Министерством обороны СССР. Для рассмотрения предложения была создана комиссия Министерства обороны СССР во главе с маршалом К.К. Рокоссовским. Высказанная в докладе критика состояния дел и предложения по коренной перестройке системы управления в Министерстве обороны и высших эшелонах власти СССР вызвали негативную реакцию к докладу у представителей Минобороны и Кабмина СССР. Китова исключили из Компартии и сняли с занимаемой должности руководителя ВЦ Минобороны.

Несмотря на такую реакцию власти, А.И.Китов остался верен своим идеям, и в 1961 году, в преддверии ХХII съезда КПСС, он опубликовал новую статью, где ученый обосновал необходимость создания национальной системы автоматизации управления народным хозяйством страны на основе создания в перспективе государственной сети вычислительных центров. На статью обратили внимание только за рубежем - она получила развернутую положительную рецензию в американском журнале Operations Research.

Виктор Михайлович Глушков, в то время занимающий должность директора Вычислительного центра Академии наук Украины, познакомился с А.И. Китовым в начале 60-х годов. Зная, что Китова преследуют за его настойчивые письма, Виктор Михайлович не побоялся сам развивать работы по Общегосударственной автоматизированной системе управления экономикой СССР, ОГАС, и привлек к этой работе А.И. Китова, сделав его своим заместителем.

Дело в том, что замысел создать ОГАС возник у В.М.Глушкова независимо от А.И.Китова. Он поделился этим с Президентом АН СССР М.В.Келдышем, который в свою очередь, привел его к Председателю Совета Министров А.Н.Косыгину. Замысел Виктора Михайловича был одобрен А.Н.Косыгиным в ноябре 1962 года, и Глушков со свойственным ему энтузиазмом приступил к его исполнению.

В СССР экономика была плановой, все фонды материальных ресурсов в Госплане СССР распределялись 20–30 подотделами, где работало, примерно, 500 сотрудников. Размеры экономики СССР были колоссальными, и при ручных способах обработки информации было просто невозможно составить «точный» план ее развития. Кроме того, в течение года такой план еще множество раз подвергался изменениям, чтобы соответствовать реалиям. Таким образом, уже тогда было ясно, что согласовать все действия по планированию и управлению экономикой огромного государства без помощи ЭВМ просто невозможно.

Понимая это, В.М. Глушков только в 1963 году посетил около 100 предприятий и организаций различного профиля: от заводов и шахт до совхозов. Около недели он провел в Центральном статистическом управлении (ЦСУ), где подробно изучил цепочку от районной станции до ЦСУ СССР; много времени провел в Госплане. В дальнейшем число посещенных им объектов дошло почти до тысячи. Мало кто в то время мог настолько хорошо как Глушков представить себе народное хозяйство СССР в целом: от низа до самого верха, особенности существующей системы управления, возникающие трудности и где нужно использовать вычислительную технику.

Уже в 1964 году был создан и представлен руководству страны первый эскизный проект Единой государственной сети вычислительных центров (ЕГСВЦ). Глушков предлагал систему, с помощью которой руководство страны могло бы, используя сети вычислительных центров, управлять экономикой всей страны в реальном режиме времени на всех уровнях, от правительства страны до руководства непосредственно предприятием и его подразделениями. При этом предполагалось совершенствование всей системы управления, планирования и прогнозирования экономики.

Представленный правительственной комиссии эскизный проект ЕГСВЦ предполагал создание 100 центров в крупных промышленных городах и центрах экономических районов, объединенных широкополосными каналами связи. Эти центры, распределенные по территории страны, в соответствии с конфигурацией системы должны были обслуживать около 20 тысяч крупных предприятий, министерств, а также небольшие предприятия. Характерным было наличие распределенного банка данных и возможность безадресного доступа из любой точки этой системы к любой информации после автоматической проверки полномочий запрашивающего лица. Дополнительно был разработан ряд вопросов, связанных с защитой информации.

Однако, после рассмотрения проекта комиссией, от него почти ничего не осталось: затратная часть в 5 млрд. руб. на десять лет и подготовка около 300 тысяч высококвалифицированных специалистов сократили запланированное во много раз. Реализацию ЕГСВЦ свели к созданию ряда таких объектов, как Автоматизированные системы управления предприятием (АСУП) и автоматизированные системы управления техническими процессами (АСУТП). Их функции больше касались автоматизации процесса сбора и передачи статистической информации, а также технологических процессов и документооборота на отдельных предприятиях, вместо автоматизации процесса разработки плана и принятия управленческих решений. Таким образом, планам Глушкова не суждено было сбыться. Проблему компьютеризации государственного управления экономикой, в конце концов, поручено было решать противнику Глушкова – Центральному статистическому управлению (ЦСУ). Вся работа сразу же превратилась в задачу совершенствования работы ЦСУ.

Кроме того, на то время существовал ряд причин, которые существенно тормозили развитие данного проекта. Во-первых, это Госплан, и его неповоротливый бюрократический аппарат. Руководство регионов и крупных отраслей производства не были заинтересованы в получении реальной информации о реальных показателях их деятельности, а сами организации были плохо подготовлены к восприятию обработки экономической информации. Во-вторых, реализация такого масштабного проекта требовала значительных затрат. В-третьих, процедура оперативного ввода данных была достаточно несовершенной, и требующей дополнительного обучения персонала.

Органы статистики и частично плановые отделы были снабжены счетно-аналитическими машинами образца 1939 года. В США же они к тому времени были полностью заменены на ЭВМ. Американцы до 1965 года развивали две линии: машин для научных вычислений и машин для использования в экономике. Впервые эти две линии соединились в машинах фирмы IBM. В СССР нечему было объединяться, так как существовали лишь машины для научных расчетов, а компьютерами для экономики никто не занимался. Первое, что сделал Глушков, - попытался заинтересовать конструкторов, в частности Б.И. Рамеева (главного конструктора серии ЭВМ «Урал») и В.В. Пржиялковского (конструктора серии ЭВМ «Минск»), в необходимости разработки новых машин, ориентированных на экономические применения. Но из этого ничего не получилось.

Начиная с 1964 года, против Виктора Глушкова стали открыто выступать ученые-экономисты Либерман, Белкин, Бирман и другие. Председатель Совета министров Косыгин, наоборот, будучи очень практичным человеком, заинтересовался проектом, его возможной стоимостью. Виктор Михайлович не скрывал от Косыгина, что проект ОГАС сложнее космической и атомной программ вместе взятых и организационно гораздо труднее, так как затрагивает все и всех: и промышленность, и торговлю, и планирующие органы, и сферу управления, и т.д. По расчетам Глушкова через пять первых лет эксплуатации ОГАС система должна была оправдать затраты на свое создание.

И все-таки руководство страны решило, что проще провести экономическую реформу, что и было сделано. Глушков и ОГАС были отставлены в сторону. Вскоре академика вызвал к себе первый секретарь ЦК УССР П. Шелест и сказал, чтобы он временно прекратил пропаганду ОГАС и занялся системами нижнего уровня.

Предчувствуя такое развитие событий, Виктор Михайлович и коллектив Института кибернетики АН УССР начали заниматься «Львовской системой» – автоматизированной системой управления предприятием (АСУП), внедряемой на Львовском телевизионном заводе «Электрон» (в настоящее время вместо понятия АСУП используется более точное понятие «интегрированные системы планирования ресурсов предприятия» (Enterprize Resource Planning Systems - ERP-системы). Львовская АСУП стала первой в СССР системой для предприятия с крупносерийным характером производства. Началось все в 1965 году, когда Глушков поехал во Львов и выступил на конференции, проводимой местным совнархозом. Он с воодушевлением говорил, что надо переходить к автоматизированным системам управления предприятиями, рассказал, что это такое. Присутствовавший на конференции директор телевизионного завода С.О. Петровский предложил ученому создать систему управления производством на своем заводе и обещал максимальное содействие. Глушков «загорелся» появившейся возможностью – в то время подобных систем еще нигде не было. За два года проект был реализован.

После «Львовской» в конце 60-х-начале 70-х годов Институт кибернетики АН УССР завершил работы по более сложной системе «Кунцево» (для Кунцевского радиозавода).

В конце 60-х годов появилась информация о том, что в США еще в 1966 году сделали эскизный проект информационной сети (точнее, нескольких сетей), то есть на два года позже Глушкова. На 1969 год был запланирован пуск сети ARPANET, объединяющей ЭВМ, которые были установлены в различных городах США. Тогда в СССР снова вернулись к идее ОГАС. Была создана еще одна комиссия уже более высокого уровня – с участием министра финансов, министра приборостроения и др. Она должна была подготовить проект решения по созданию ОГАС.

В новом проекте Глушков уделил внимание не столько сути дела, сколько механизму его реализации. Он предложил создать Государственный комитет по управлению разработкой ОГАС (Госкомупр), научный центр при нем в составе 10-15 институтов, причем институты уже почти все существовали в то время - нужно было создать заново только один, головной. И, самое важное, один из членов Политбюро ЦК КПСС должен быть назначен ответственным за всю работу.

На заседании Политбюро, которое проходило без Брежнева и Косыгина, проект ОГАС вызвал серьезные возражения. В "Исповеди" об этом рассказывает сам Глушков:

"Вел заседание Суслов. Вначале предоставили слово Кириллину, потом мне. Я выступил коротко, но вопросов было задано очень много. Ответил на все. Потом были приглашены заместители Косыгина. Выступил Байбаков – председатель Госплана, который не только поддержал меня, но и подчеркнул важность задуманного дела, рассказал где взять необходимые ресурсы.

Министр ПСА и СУ К.Б.Руднев откололся, он хотя и подписал документ, но сказал, что это, может, преждевременно. Гарбузов, министр финансов, выступил так, что сказанное им годится для анекдота.

Вышел на трибуну и обращается к Мазурову (он тогда был первым заместителем Косыгина). Вот, мол, Кирилл Трофимович, по вашему поручению я ездил в Минск, и мы осматривали птицеводческие фермы. И там на такой-то птицеводческой ферме (назвал ее) птичницы сами разработали вычислительную машину. Тут я громко засмеялся. Он мне погрозил пальцем и сказал: “Вы, Глушков, не смейтесь, здесь о серьезных вещах говорят”. Но его Суслов перебил: "Товарищ Гарбузов, вы пока еще тут не председатель, и не ваше дело наводить порядок на заседании Политбюро." А он - как ни в чем не бывало, такой самоуверенный и самовлюбленный человек, продолжает: "Три программы выполняет: включает музыку, когда курица снесла яйцо, свет выключает и зажигает и все такое прочее. На ферме яйценосность повысилась." Вот, говорит, что нам надо делать: сначала все птицефермы в Советском Союзе автоматизировать, а потом уже думать про всякие глупости вроде общегосударственной системы...

Было вынесено контрпредложение, которое все снижало на порядок: вместо Госкомупра - Главное Управление по вычислительной технике при Государственном комитете науки и техники (ГКНТ), вместо научного центра – Всесоюзный НИИ проблем организации и управления (ВНИИПОУ) и т.д. А задача оставалась прежней, но она техницизировалась, то есть изменялась в сторону Государственной сети вычислительных центров. Экономическую часть, разработки математических моделей для ОГАС и т.д. - все это смазали.

Виктор Михайлович продолжает: "Под конец выступает Суслов и говорит: "Товарищи, может быть, мы совершаем сейчас ошибку, не принимая проект в полной мере, но это настолько революционное преображение, что нам трудно сейчас его осуществить. Давайте пока попробуем вот так, а потом будет видно, как быть" И спрашивает не Кириллина, а меня: "Как вы думаете?" А я говорю: "Михаил Андреевич, я могу вам только одно сказать: если мы сейчас этого не сделаем, то во второй половине 70-х годов советская экономика столкнется с такими трудностями, что все равно к этому вопросу придется вернуться" . Но с моим мнением не посчитались, приняли контрпредложение”.

После проекта директив XXIV съезда, где было написано об ОГАС, был опубликован ряд критических статей в американской прессе с целью скомпрометировать проект Глушкова перед руководством страны и притормозить процесс развития. Глушков вспоминает, что тогда же начали случаться странные вещи. Например, в 1970 году он летел из Монреаля в Москву самолетом Ил-62. Опытный летчик почувствовал что-то неладное, когда летели уже над Атлантикой, и возвратился назад. Оказалось, что в горючее что-то подсыпали. Все обошлось, но так и осталось загадкой, кто и зачем это сделал.

Не обошлось и без закулисных интриг. Министр финансов Гарбузов сумел настроить против Глушкова и его проекта ОГАС самого Косыгина, который ранее горячо поддерживал эту идею. Он сказал Косыгину, что Госкомупр станет организацией, с помощью которой ЦК КПСС будет контролировать, правильно ли Косыгин и Совет Министров в целом управляют экономикой, потому предложение о Госкомупре не могло быть принято.

В 1972 году состоялось Всесоюзное совещание под руководством Л.П. Кириленко, на котором главный крен был сделан в сторону управления технологическими процессами. Целью этого было замедлить работы по автоматизированным системам управления (АСУ) и дать полный ход автоматизированным системам управления технологическими процессами (АСУТП). «ОГАС погас!» – злословили противники Глушкова.

Во время подготовки XXV съезда КПСС была предпринята попытка вообще изъять слово «ОГАС» из проекта решения. Глушков написал записку в ЦК КПСС и предложил создавать отраслевые системы управления с последующим объединением их в ОГАС. И это было принято.

Виктору Михайловичу посоветовали развернуть кампанию за создание ОГАС в газете «Правда». Редактор этой газеты его поддержал. После выхода статьи под названием «Для всей страны», у Глушкова появилась надежда, что ОГАС, наконец, станет делом всей страны, ведь «Правда» - орган ЦК КПСС, значит, статью там обсуждали и одобрили. Однако этого не произошло.

Ю.Е. Антипов, заместитель председателя военно-промышленной комиссии СССР, сторонник ОГАС дал свою оценку произошедшему: «Наличие планового хозяйства в бывшем СССР позволило создать самую эффективную систему управления экономикой. Понимая это, В.М. Глушков и сделал ставку на ОГАС. По оценке специалистов, существовавшая в СССР система управления была втрое дешевле американской, когда США имели такой же валовой национальный продукт. Неприятие ОГАС было стратегической ошибкой нашего руководства, нашего общества».

В итоге получилось по пословице: "Нет пророка в своем Отечестве". Глушкова не поняли и не поддержали.

В это трудное время В.М.Глушкова поддержал Д. Ф. Устинов, министр обороны. Он предложил ученому реализовать идею ОГАС (пусть частично) на примере оборонных отраслей промышленности. Высокая степень организации в этих отраслях помогла создать в короткие сроки целый ряд эффективных автоматизированных систем управления предприятиями. Но не дремали и те, кто были противниками идей В.М.Глушкова. Автоматизированные системы управления были объявлены несостоявшимися, приносящими только одни убытки. В ряде случаев, когда они делались неумело, это, действительно, имело место. Данные факты преподносились как повсеместные. На этом строилась политика отрицания ускоренной компьютеризации и информатизации общества. Как и в случае с кибернетикой, противникам АСУ удалось достигнуть временного успеха. В. М. Глушков уже не мог активно противодействовать, хотя и пытался что-то сделать…

Новым неожиданным противником Глушкова стала быстро прогрессирующая болезнь. В последние дни жизни к нему в реанимационную палату пришел помощник министра обороны СССР Д. Ф. Устинова и спросил, не может ли министр чем-либо помочь? «Пусть пришлет танк!» - гневно ответил он, памятуя всю ту стену бюрократии и непонимания, которую он так и не смог пробить.

Академик Глушков опередил время: государство и общество не были готовы к восприятию ОГАС. Это обернулось трагедией для ученого, не желавшего смириться с непониманием того, что для него было абсолютно очевидным. Утром 30 января 1982 года сердце Виктора Михайловича Глушкова перестало биться.

Уже к началу 60-х годов стало очевидно, что планировать советскую экономику и эффективно контролировать исполнение планов из единого центра становится все труднее и труднее по причине катастрофического увеличения количества экономической информации, которую необходимо при этом обрабатывать. В 1962 году Глушков подсчитал, что при сохранении неизменным уровня технической оснащенности сферы планирования, управления и учета (а он был и для того времени совершенно недостаточным) уже в 1980 году потребовалось бы занять в этой сфере все взрослое население Советского Союза.

Подавляющее большинство экономистов в это время склоняется к мысли о необходимости дальнейшей децентрализации управления, что неизбежно вело к необходимости усиления роли рыночных рычагов для управления хозяйством, то есть к возврату назад, к господству товарного хозяйства. В принципе, экономистов можно при желании понять. Ведь политическая экономия сама по себе не обладала средствами борьбы с назревающим кризисом управления. Выход мог быть найден исключительно на путях изменения технической базы управления.

Глушков был не первым в СССР, кто обратил внимание на необходимость применения вычислительной техники в управлении народным хозяйством. Еще в 50-х годах подобные идеи выдвигались некоторыми специалистами в области вычислительной техники, а также экономистами, в частности академиком Немчиновым и его учениками. Но именно В.М. Глушков оказался самым горячим энтузиастом этого дела.

Все начиналось в 1962 году, когда заместитель Председателя Совмина СССР Косыгин поставил перед Глушковым задачу разработать общегосударственную автоматизированную систему управления экономикой (ОГАС).Готовя проект, Глушков детально изучил, как функционирует наша экономика. Он обладал большими полномочиями: «Я имел возможность прийти в любой кабинет — к министру, председателю Госплана — и задавать вопросы или просто сесть в уголке и смотреть, как он работает». Помимо знакомства со стилем работы высших органов управления, Глушков активно ездил по стране, изучал работу шахт, железных дорог, морских портов, аэропортов и заводов самых разнообразных отраслей.. За один 1963 год Глушков посетил больше сотни объектов народного хозяйства, а затем в течение еще десяти лет их число многократно увеличилось.

По замыслу Глушкова, основное назначение ОГАС — с помощью вычислительной техники «обуздать» потоки экономической информации, получить в памяти ЭВМ объективный образ происходящих в экономике процессов, обеспечить управленцев оперативными и точными данными, научиться моделировать и прогнозировать экономическое развитие. Технически ОГАС представлялась ему как единая, масштаба всей страны, система из тысяч вычислительных центров, отдельных АСУ предприятий и автоматизированных систем отраслевого управления. Поэтому ключевым моментом для реализации ОГАС было создание Единой сети вычислительных центров. Сеть должна была объединить 100-200 крупных вычислительных центров в промышленных городах и экономических центрах. В рамках ОГАС задумывалось также развертывание распределенного банка данных и разработка системы математических моделей управления экономикой. Предполагалось, что из любой точки системы можно будет получить доступ к любой информации, конечно, при наличии соответствующих полномочий, которые проверялись бы автоматически. Кроме этого ОГАС предусматривала безденежную системы расчетов населения.

Два года ушло на то, чтобы превратить идею в стройный проект и в 1964 году он был представлен Правительству СССР. Сначала восстало руководство ЦСУ (Центральное статистическое управление - советский государственный орган, занимавшийся сбором статистики), затем пошли бесконечные комиссии по изучению проекта, не дававшие делу сдвинуться с мертвой точки.
Как вспоминал В.М,Глушков:
«… каждую неделю почти мы заседали и смотрели проект по страницам - а проект был очень толстый, несколько книг (1500 и 2000 страниц). И происходило так: Федоренко возражает против этого положения - выбросили его, министерство финансов возражает против того - тоже выкинули. И так далее. В конце концов, от проекта, от его экономической, собственно, части почти ничего не осталось, осталась только сама сеть…

А против всего проекта в целом начал резко возражать Старовский В.Н., который тогда был начальником ЦСУ. Возражения его были демагогическими. Мы настаивали на новой системе учета, такой, чтобы из любой точки любые сведения можно было в тот же момент получить. А он начал ссылаться на то, что в 1922 г. по инициативе В. И. Ленина ЦСУ было организовано, что ЦСУ справляется, сбегал к А. Н. Косыгину, получил от него заверения, что той информации, которую дает правительству ЦСУ, достаточно для управления, и что поэтому ничего делать не надо…

Начиная с 1964 года (времени появления моего проекта) против меня стали открыто выступать ученые-экономисты Либерман, Белкин, Бирман и другие, многие из которых потом уехали в США и Израиль (Либерман, Бирман какие говорящие фамилии! ). Косыгин, будучи очень практичным человеком, заинтересовался возможной стоимостью нашего проекта. По предварительным подсчетам его реализация обошлась бы в 20 миллиардов рублей. Основную часть работы можно сделать за три пятилетки, но только при условии, что эта программа будет организована так, как атомная и космическая. Я не скрывал от Косыгина, что она сложнее космической и атомной программ вместе взятых и организационно гораздо труднее, так как затрагивает все и всех: и промышленность, и торговлю, планирующие органы, и сферу управления, и т.д. Хотя стоимость проекта ориентировочно оценивалась в 20 миллиардов рублей, рабочая схема его реализации предусматривала, что вложенные в первой пятилетке первые 5 миллиардов рублей в конце пятилетки дадут отдачу более 5 миллиардов, поскольку мы предусмотрели самоокупаемость затрат на программу. А всего за три пятилетки реализация программы принесла бы в бюджет не менее 100 миллиардов рублей. И это еще очень заниженная цифра .»

Как раз тогда в США впервые была обнародована идея Ликлайдера о распределенной сети компьютеров, но к проектированию ARPANET (прообраза интернета) даже еще не приступали. Так что масштабная идея Глушкова значительно опередила свое время.

В 70-х материалы об ОГАС были рассекречены, в 1972 году проект упоминался в директивах XXIV съезда КПСС. И в это же время появляются резкие антиглушковские публикации в западной прессе. Они, с одной стороны, предостерегали власти, что Глушков намерен заменить кремлевское руководство вычислительными машинами. С другой — должны были подействовать на интеллигенцию: автор одной из статей выдвигал версию о том, что сеть с банками данных делается по заказу КГБ для тотальной слежки за советскими гражданами. Глушков был убежден, что причиной этой вакханалии были небезосновательные опасения, что ОГАС сможет значительно укрепить экономику СССР. Одновременно формировалась мощная оппозиция идеям Глушкова со стороны советских экономистов.

Из воспоминаний В.М,Глушкова:
«Заволновались американцы. Потому что они не на войну делают ставку - это только прикрытия, они гонкой вооружений стремятся задавить нашу экономику, и без того слабую. И, конечно, любое укрепление нашей экономики - это для них самое страшное, что только может быть. Поэтому они сразу по мне открыли огонь всеми калибрами, какими только можно. Появилось сначала две статьи - одна в «Вашингтон пост» Виктора Зорзы, а вторая - в английской «Гардиан». Статья Виктора Зорзы называлась «Перфокарта управляет Кремлем», рассчитана была на наших руководителей. Там было написано так, «Царь советской кибернетики академик В. .М. Глушков предлагает заменить кремлевских руководителей вычислительными машинами”. Ну и так далее, так они умеют, низкопробная такая статья.

Статья в «Гардиан» была рассчитана на советскую интеллигенцию. Там было сказано, что, вот В. М. Глушков предлагает сеть вычислительных центров с банком данных, что это, конечно, звучит очень современно, и это более передовое, чем есть сейчас на Западе, но что это есть на самом деле не для экономики, а что это заказ КГБ на то, чтобы мысли советских граждан упрятать в эти банки данных и следить за каждым человеком.
Эту вторую статью все «голоса», которые есть: и «Голос Америки», и «Би-би-си», и «Немецкая волна» - передавали раз пятнадцать на разных языках на Советский Союз и страны социалистического лагеря.
Потом последовала целая серия перепечаток других ведущих капиталистических газет: и американских, и западноевропейских, потом серия новых статей. Тогда же вот странные вещи начали случаться с самолётами. Кстати, непонятно, против меня ли это была диверсия тогда, когда Ил-62 из Монреаля в 1970г. вылетел и вынужден был вернуться: в горючее что-то подсыпали, летчик опытный почувствовал что-то неладное, уже когда мы летели над Атлантикой, и возвратился назад. Слава богу, все обошлось, но это дело так и осталось загадкой. А позже немного был случай в Югославии, когда на нашу машину чуть не налетел грузовик, который поехал на красный свет - шофер чудом сумел увернуться. Поджог квартиры в Москве в ночь на 1 Мая.
И наша вся оппозиция, в частности экономическая, на меня ополчилась. В начале 1972 г. в "Известиях" была опубликована статья Мильнера, он тогда был заместителем директора Института Соединенных Штатов Америки Арбатова.
Статья называлась «Уроки электронного бума». В ней он пытался доказывать, что американцы переболели этой болезнью, что теперь у них уже вычислительных машин никто не берет, и спрос на машины упал.
И последовал целый ряд докладных записок в ЦК КПСС от наших экономистов, командированных в США (какого черта они там делали и сколько из них стали агентами влияния и/или саботажниками? ), где использование вычислительной техники для управления экономикой приравнивалось к абстрактной живописи, как мода. Что, мол, потому только капиталисты покупают машины, что это модно, так же как и абстрактные картины, чтобы не показаться несовременными. Это имело самые отрицательные последствия, поскольку шло наверх.»

Больше полутора десятилетий ушло на то, чтобы пытаться убедить власть предержащих в необходимости его реализации. Не нужна была партаппарату система, которая точно знала, что происходит в экономике. И руководителям предприятий такая система была не нужна. Ведь тогда действовало негласное правило: хороший директор тот, кто может выбить в министерских коридорах низкий план, чтобы иметь гарантированное материальное вознаграждение на проценты с выполненного плана. Значит, надо любой ценой скрывать свои внутренние ресурсы, не выпускать «наверх» объективную информацию о состоянии дел в подведомственном хозяйстве. Поэтому, кстати, в отличие от счетных суперЭВМ не получили в нашей стране большого распространения «бизнес-машины», предназначенные для планово-экономических задач.

Статься написана по материалам сайта http://www.ogas.kiev.ua/

Несмотря на неудачу в реализации к идее ОГАС интерес не пропал. Причем интересуются наследием Виктора Михайловича далеко не только специалисты. Скорее всего, специалисты даже не очень представляют влияние, которое оказывают идеи Глушкова на общество. В советские годы Виктор Михайлович стал прототипом героев нескольких романов. Виталий Павлович Деркач даже написал посвященную Глушкову поэму «Звезды не гаснут», но немногим известно, что в 2007 г. была создана рок-опера, посвященная ОГАС. Называется она «2032: легенда о несбывшемся грядущем». Написал ее владивостокский композитор Виктор Аргонов argonov .

Уже к началу 60-х годов стало очевидно, что планировать советскую экономику и эффективно контролировать исполнение планов из единого центра становится все труднее и труднее по причине катастрофического увеличения количества экономической информации, которую необходимо при этом обрабатывать. В 1962 году Глушков подсчитал, что при сохранении неизменным уровня технической оснащенности сферы планирования, управления и учета (а он был и для того времени совершенно недостаточным) уже в 1980 году потребовалось бы занять в этой сфере все взрослое население Советского Союза.

Подавляющее большинство экономистов в это время склоняется к мысли о необходимости дальнейшей децентрализации управления, что неизбежно вело к необходимости усиления роли рыночных рычагов для управления хозяйством, то есть к возврату назад, к господству товарного хозяйства. В принципе, экономистов можно при желании понять. Ведь политическая экономия сама по себе не обладала средствами борьбы с назревающим кризисом управления. Выход мог быть найден исключительно на путях изменения технической базы управления.

Глушков был не первым в СССР, кто обратил внимание на необходимость применения вычислительной техники в управлении народным хозяйством. Еще в 50-х годах подобные идеи выдвигались некоторыми специалистами в области вычислительной техники, а также экономистами, в частности академиком Немчиновым и его учениками. Но именно В.М. Глушков оказался самым горячим энтузиастом этого дела.
Все начиналось в 1962 году, когда заместитель Председателя Совмина СССР Косыгин поставил перед Глушковым задачу разработать общегосударственную автоматизированную систему управления экономикой (ОГАС).Готовя проект, Глушков детально изучил, как функционирует наша экономика. Он обладал большими полномочиями: «Я имел возможность прийти в любой кабинет — к министру, председателю Госплана — и задавать вопросы или просто сесть в уголке и смотреть, как он работает». Помимо знакомства со стилем работы высших органов управления, Глушков активно ездил по стране, изучал работу шахт, железных дорог, морских портов, аэропортов и заводов самых разнообразных отраслей.. За один 1963 год Глушков посетил больше сотни объектов народного хозяйства, а затем в течение еще десяти лет их число многократно увеличилось.

По замыслу Глушкова, основное назначение ОГАС — с помощью вычислительной техники «обуздать» потоки экономической информации, получить в памяти ЭВМ объективный образ происходящих в экономике процессов, обеспечить управленцев оперативными и точными данными, научиться моделировать и прогнозировать экономическое развитие. Технически ОГАС представлялась ему как единая, масштаба всей страны, система из тысяч вычислительных центров, отдельных АСУ предприятий и автоматизированных систем отраслевого управления. Поэтому ключевым моментом для реализации ОГАС было создание Единой сети вычислительных центров. Сеть должна была объединить 100-200 крупных вычислительных центров в промышленных городах и экономических центрах. В рамках ОГАС задумывалось также развертывание распределенного банка данных и разработка системы математических моделей управления экономикой. Предполагалось, что из любой точки системы можно будет получить доступ к любой информации, конечно, при наличии соответствующих полномочий, которые проверялись бы автоматически. Кроме этого ОГАС предусматривала безденежную системы расчетов населения.

Два года ушло на то, чтобы превратить идею в стройный проект и в 1964 году он был представлен Правительству СССР. Сначала восстало руководство ЦСУ (Центральное статистическое управление - советский государственный орган, занимавшийся сбором статистики), затем пошли бесконечные комиссии по изучению проекта, не дававшие делу сдвинуться с мертвой точки.
Как вспоминал В.М,Глушков:
«… каждую неделю почти мы заседали и смотрели проект по страницам - а проект был очень толстый, несколько книг (1500 и 2000 страниц). И происходило так: Федоренко возражает против этого положения - выбросили его, министерство финансов возражает против того - тоже выкинули. И так далее. В конце концов, от проекта, от его экономической, собственно, части почти ничего не осталось, осталась только сама сеть…

А против всего проекта в целом начал резко возражать Старовский В.Н., который тогда был начальником ЦСУ. Возражения его были демагогическими. Мы настаивали на новой системе учета, такой, чтобы из любой точки любые сведения можно было в тот же момент получить. А он начал ссылаться на то, что в 1922 г. по инициативе В. И. Ленина ЦСУ было организовано, что ЦСУ справляется, сбегал к А. Н. Косыгину, получил от него заверения, что той информации, которую дает правительству ЦСУ, достаточно для управления, и что поэтому ничего делать не надо…

Начиная с 1964 года (времени появления моего проекта) против меня стали открыто выступать ученые-экономисты Либерман, Белкин, Бирман и другие, многие из которых потом уехали в США и Израиль (Либерман, Бирман какие говорящие фамилии! ). Косыгин, будучи очень практичным человеком, заинтересовался возможной стоимостью нашего проекта. По предварительным подсчетам его реализация обошлась бы в 20 миллиардов рублей. Основную часть работы можно сделать за три пятилетки, но только при условии, что эта программа будет организована так, как атомная и космическая. Я не скрывал от Косыгина, что она сложнее космической и атомной программ вместе взятых и организационно гораздо труднее, так как затрагивает все и всех: и промышленность, и торговлю, планирующие органы, и сферу управления, и т.д. Хотя стоимость проекта ориентировочно оценивалась в 20 миллиардов рублей, рабочая схема его реализации предусматривала, что вложенные в первой пятилетке первые 5 миллиардов рублей в конце пятилетки дадут отдачу более 5 миллиардов, поскольку мы предусмотрели самоокупаемость затрат на программу. А всего за три пятилетки реализация программы принесла бы в бюджет не менее 100 миллиардов рублей. И это еще очень заниженная цифра .»

Как раз тогда в США впервые была обнародована идея Ликлайдера о распределенной сети компьютеров, но к проектированию ARPANET (прообраза интернета) даже еще не приступали. Так что масштабная идея Глушкова значительно опередила свое время.

В 70-х материалы об ОГАС были рассекречены, в 1972 году проект упоминался в директивах XXIV съезда КПСС. И в это же время появляются резкие антиглушковские публикации в западной прессе. Они, с одной стороны, предостерегали власти, что Глушков намерен заменить кремлевское руководство вычислительными машинами. С другой — должны были подействовать на интеллигенцию: автор одной из статей выдвигал версию о том, что сеть с банками данных делается по заказу КГБ для тотальной слежки за советскими гражданами. Глушков был убежден, что причиной этой вакханалии были небезосновательные опасения, что ОГАС сможет значительно укрепить экономику СССР. Одновременно формировалась мощная оппозиция идеям Глушкова со стороны советских экономистов.

Из воспоминаний В.М,Глушкова:
«Заволновались американцы. Потому что они не на войну делают ставку - это только прикрытия, они гонкой вооружений стремятся задавить нашу экономику, и без того слабую. И, конечно, любое укрепление нашей экономики - это для них самое страшное, что только может быть. Поэтому они сразу по мне открыли огонь всеми калибрами, какими только можно. Появилось сначала две статьи - одна в «Вашингтон пост» Виктора Зорзы, а вторая - в английской «Гардиан». Статья Виктора Зорзы называлась «Перфокарта управляет Кремлем», рассчитана была на наших руководителей. Там было написано так, «Царь советской кибернетики академик В. .М. Глушков предлагает заменить кремлевских руководителей вычислительными машинами”. Ну и так далее, так они умеют, низкопробная такая статья.

Статья в «Гардиан» была рассчитана на советскую интеллигенцию. Там было сказано, что, вот В. М. Глушков предлагает сеть вычислительных центров с банком данных, что это, конечно, звучит очень современно, и это более передовое, чем есть сейчас на Западе, но что это есть на самом деле не для экономики, а что это заказ КГБ на то, чтобы мысли советских граждан упрятать в эти банки данных и следить за каждым человеком.
Эту вторую статью все «голоса», которые есть: и «Голос Америки», и «Би-би-си», и «Немецкая волна» - передавали раз пятнадцать на разных языках на Советский Союз и страны социалистического лагеря.
Потом последовала целая серия перепечаток других ведущих капиталистических газет: и американских, и западноевропейских, потом серия новых статей. Тогда же вот странные вещи начали случаться с самолётами. Кстати, непонятно, против меня ли это была диверсия тогда, когда Ил-62 из Монреаля в 1970г. вылетел и вынужден был вернуться: в горючее что-то подсыпали, летчик опытный почувствовал что-то неладное, уже когда мы летели над Атлантикой, и возвратился назад. Слава богу, все обошлось, но это дело так и осталось загадкой. А позже немного был случай в Югославии, когда на нашу машину чуть не налетел грузовик, который поехал на красный свет - шофер чудом сумел увернуться. Поджог квартиры в Москве в ночь на 1 Мая.
И наша вся оппозиция, в частности экономическая, на меня ополчилась. В начале 1972 г. в "Известиях" была опубликована статья Мильнера, он тогда был заместителем директора Института Соединенных Штатов Америки Арбатова.
Статья называлась «Уроки электронного бума». В ней он пытался доказывать, что американцы переболели этой болезнью, что теперь у них уже вычислительных машин никто не берет, и спрос на машины упал.
И последовал целый ряд докладных записок в ЦК КПСС от наших экономистов, командированных в США (какого черта они там делали и сколько из них стали агентами влияния и/или саботажниками? ), где использование вычислительной техники для управления экономикой приравнивалось к абстрактной живописи, как мода. Что, мол, потому только капиталисты покупают машины, что это модно, так же как и абстрактные картины, чтобы не показаться несовременными. Это имело самые отрицательные последствия, поскольку шло наверх.»

Больше полутора десятилетий ушло на то, чтобы пытаться убедить власть предержащих в необходимости его реализации. Не нужна была партаппарату система, которая точно знала, что происходит в экономике. И руководителям предприятий такая система была не нужна. Ведь тогда действовало негласное правило: хороший директор тот, кто может выбить в министерских коридорах низкий план, чтобы иметь гарантированное материальное вознаграждение на проценты с выполненного плана. Значит, надо любой ценой скрывать свои внутренние ресурсы, не выпускать «наверх» объективную информацию о состоянии дел в подведомственном хозяйстве. Поэтому, кстати, в отличие от счетных суперЭВМ не получили в нашей стране большого распространения «бизнес-машины», предназначенные для планово-экономических задач.

Статься написана по материалам сайта http://www.ogas.kiev.ua/

Несмотря на неудачу в реализации к идее ОГАС интерес не пропал. Причем интересуются наследием Виктора Михайловича далеко не только специалисты. Скорее всего, специалисты даже не очень представляют влияние, которое оказывают идеи Глушкова на общество. В советские годы Виктор Михайлович стал прототипом героев нескольких романов. Виталий Павлович Деркач даже написал посвященную Глушкову поэму «Звезды не гаснут», но немногим известно, что в 2007 г. была создана рок-опера, посвященная ОГАС. Называется она «2032: легенда о несбывшемся грядущем». Написал ее владивостокский композитор Виктор Аргонов argonov .

Виктор Михайлович Глушков родился 24 августа 1923 года в Ростове-на-Дону в семье горного инженера. В школьные годы Виктор интересовался ботаникой, зоологией, затем геологией и минералогией, позднее - радиотехникой и конструированием радиоуправляемых моделей. В конечном счете, победила физика и математика. Интерес к зоологии, который появился у Глушкова еще в третьем классе, выразился в том, что он прочел книгу Брэма «Жизнь животных» и стал изучать классификацию животных. В четвертом классе, увлекшись минералогией, он штудирует книги из библиотеки отца, который был горным инженером, и собирает коллекцию минералов. В пятом классе пришло увлечение радио, и он стал делать радиоприемники по собственным схемам. В пятом же классе вместе с отцом они изготовили телевизор, который принимал передачи из Киева, где тогда была единственная в Союзе телестудия. Все это требовало серьезных знаний математики, поэтому Глушков стал заниматься ею самостоятельно, в основном летом - во время каникул. Между пятым и шестым классом он освоил алгебру, геометрию, тригонометрию за курс средней школы, а между шестым и седьмым уже занимался математикой по университетской программе.

В восьмом классе Глушков стал интересоваться философией, прочел «Лекции по истории философии» и «Философию природы» Гегеля. Кроме того, он всерьез увлекался литературой, в частности, - поэзией. Например, Виктор Михайлович вспоминал, что один раз он выиграл спор, что сможет на протяжении десяти часов непрерывно декламировать стихи. Он знал наизусть «Фауста», поэму «Владимир Ильич Ленин» Маяковского, стихи Брюсова, Некрасова, Шиллера, Гейне. Притом, последних - на языке оригинала.

В июне 1941 г. Виктор Глушков с золотой медалью окончил среднюю школу № 1 г. Шахты. Собирался поступать на физический факультет московского университета. Но 22 июня пришла война. Он сразу подал заявление в артучилище, но из-за очень плохого зрения его не взяли. Осенью 1941 и весной 1942 года Виктор Михайлович работал на рытье окопов. В 1942 году, после вторичного взятия Ростова немцами Виктор Михайлович вместе с матерью оказывается в оккупированных Шахтах. Как и для многих, для В. М. Глушкова война принесла и личную трагедию: фашисты расстреляли его мать - депутата горсовета.

После освобождения г. Шахты, Глушков по мобилизации участвовал в восстановлении угольных шахт Донбасса: работал сначала чернорабочим в забое, потом инспектором по качеству и технике безопасности.

Уже осенью 1943 г. Новочеркасский индустриальный институт объявил набор, и Глушков стал студентом его теплотехнического факультета. Учиться было нелегко. Приходилось параллельно зарабатывать себе на жизнь. Виктор Михайлович вспоминает, что сначала он перебивался разгрузкой вагонов на станции, а летом устроился на работу. Их бригада, состоящая из семи человек, за лето восстановила отопление в основных зданиях института, отремонтировала отопительные котлы. На следующий год Глушков занимался ремонтом электротехнического оборудования. Так он приобрел специальности слесаря-водопроводчика и техника-электрика.

Проучившись четыре года, Виктор Михайлович понял, что его не так интересует теплофизика, как науки математического профиля.

В 1947 г. он поступает на 5 курс физико-математического факультета Ростовского университета. А для этого сдает всю академразницу за 4 года (почти полсотни экзаменов)! В следующем году Виктор Михайлович параллельно заканчивает оба вуза и получает дипломы о высшем техническом и высшем математическом образовании.

Преподавательскую и научно-исследовательскую работу В. М. Глушков начинает осенью 1949 г. в стенах Уральского лесотехнического института. В 1951 году он защищает кандидатскую диссертацию, а в декабре 1955 года, после окончания одногодичной докторантуры при Московском университете, - докторскую.

В 1956 году Глушков стал заведующим вычислительной лабораторией Института математики АН УССР. Это была знаменитая лаборатория. Находилась она в двухэтажном здании бывшей гостиницы монастыря святого Феофана на окраине Киева. Именно здесь под руководством академика С. А. Лебедева всего пять лет назад была создана первая в Советском Союзе электронно-вычислительная машина, МЭСМ.

Основной особенностью тогдашнего конструирования вычислительной техники было то, что оно осуществлялось на основе «инженерной интуиции». Теория автоматов, служившая базой для проектирования ЭВМ, на то время была разработана очень слабо, фактически существовала только идея применения основных операций формальной логики для построения автоматических устройств. Глушкову пришлось самостоятельно разбираться в принципах построения ЭВМ. Разобравшись, он «решил превратить проектирование машин из искусства в науку».

Для этого нужно было поставить дело синтеза электронных схем на прочную математическую основу. С этой целью Виктор Михайлович не только сам усиленно начинает работать над решением математических проблем проектирования электронно-вычислительной техники, но и организует научный семинар по теории автоматов для своих сотрудников. Семинар имел большой успех. Виктор Михайлович вообще умел заразить других своим энтузиазмом.

Еще в 1958 г. Глушков выдвинул идею создания универсальной управляющей машины, которая, в отличие от существующих в то время узкоспециализированных управляющих автоматов, могла бы быть использована в любых, самых сложных технологических процессах. Уже через три года такая машина была создана. Она получила название «Днепр». С помощью этой машины впервые в Европе было осуществлено дистанционное управление сложным процессом передела жидкого чугуна в литую сталь в режиме советчика мастера. Она была использована для автоматизации одного из самых трудоемких процессов в судостроении - плазовых работах, то есть раскройки стальных листов для изготовления корпуса судна. Корпус имеет сложную пространственную конфигурацию и поэтому раскройка плоских стальных листов, из которых корпус будет изготовлен, представляет собой сложнейшую инженерную задачу. В США запустили аналогичную машину в то же самое время при том, что ее разработка началась раньше. «Днепр» стал рекордсменом и по долголетию: он выпускался на протяжении десяти лет, в то время как обычный срок жизни одной модели ЭВМ редко превышал пять-шесть лет.

Глушков, будучи страстным пропагандистом электронно-вычислительной техники и кибернетики, сразу увидел ее реальные возможности, которые далеко превосходят любые фантазии. При этом, в знаменитом «споре о кибернетике», который нынче подается не иначе как «советские гонения», Виктор Михайлович участия не принимал.

Суть подхода Глушкова состояла в том, что он видел в машине не заменитель человеческого мозга, а специальный инструмент, который бы его усиливал, как молоток усиливает руку, а микроскоп глаз. Соответственно, машина - это не конкурент человека, а его орудие, многократно увеличивающее возможности человека.

Только в этом смысле машина, точнее, система машин, становится технической базой для перехода на новую модель управления экономикой. При этом Глушков считал, что эффективно использовать машины в этом качестве возможно только в условиях единого комплекса, когда отсутствует конкуренция и связанная с ней коммерческая тайна, промышленный шпионаж и т. п.

Управление экономикой

Среди великого множества новаторских научных идей Глушкова следовало бы выделить одну, которую он считал делом всей своей жизни. Это идея Общегосударственной автоматизированной системы управления экономикой (ОГАС). Даже сам Глушков тогда не мог оценить той роли, которую могла, но не сыграла его идея ОГАС в нашей истории. Он, конечно, предсказывал, что страну ждут «большие трудности» в управлении экономикой, если вовремя не будет оценена роль, которую суждено сыграть в этом деле электронно-вычислительной технике, но даже он не мог предсказать, что пройдет не так много времени и этой страны вообще не будет.

Так получилось, что именно в связи с ОГАС советское руководство оказалось перед альтернативой: идти то ли по пути совершенствования планирования производства в масштабах всей страны, то ли по пути к рынку как регулятору производства. Виктор Михайлович в своих воспоминаниях говорит о том, что этот вопрос решался не так уж просто. Долгое время высшее руководство СССР колебалось. Сам факт того, что Виктору Михайловичу поручили возглавить комиссию по подготовке материалов для постановления Совмина по началу работ по ОГАС говорит очень о многом.

До сих пор не совсем понятны причины решение о начале пресловутой экономической реформы 1965 года, основной идеей которой было сделать рынок основным регулятором производства. Вот что пишет один из глашатаев рыночной реформы 1965 года А. М. Бирман: «Теперь основным показателем, по которому будут судить о работе предприятия и… от которого будут зависеть все его благополучие и прямая возможность выполнять производственную программу, является показатель объема реализации (т. е. продажи продукции)». Т.е. экономика переводилась на рыночные рельсы.

В 1964 году вряд ли у кого-либо из серьезных руководителей производства или науки могло возникнуть сомнение, что будущее именно за научным применением электронно-вычислительной техники. Именно поэтому идея ОГАС поначалу была встречена с полным пониманием. Тем более непонятно, каким образом могло случиться так, что предпочтение в самый последний момент было отдано проекту так называемых «экономистов». Люди, которые выступили инициаторами экономической реформы 1965 года, мало кому были известны, они свалились, как снег на голову, и сразу стали играть едва ли не ключевую роль в советской экономической науке. Их деятельность была направлена именно против проекта Глушкова. В конце концов, они сыграли роковую роль в том, что от программы подведения технической базы под существующую в то время плановую систему управления экономикой отказались в пользу рыночных механизмов.

Задача построения общегосударственной автоматизированной системы управления (ОГАС) экономикой была поставлена мне первым заместителем Председателя Совета Министров (тогда А.Н. Косыгиным) в ноябре 1962 года. К нему меня привел президент Академии наук СССР М.В. Келдыш, с которым я поделился некоторыми своими соображениями по этому поводу.

Когда я кратко обрисовал Косыгину, что мы хотим сделать, он одобрил наши намерения, и вышло распоряжение Совета Министров СССР о создании специальной комиссии под моим председательством по подготовке материалов для постановления правительства. В эту комиссию- вошли ученые-экономисты, в частности, академик Н.Н. Федоренко, начальник ЦСУ В.Н. Старовский, первый заместитель министра связи А.И. Сергийчук, а также другие работники органов управления.

Комиссии и ее председателю, т.е. мне, были предоставлены определенные полномочия. Они заключались в том, что я имел возможность прийти в любой кабинет - к министру, председателю Госплана - и задавать вопросы или просто сесть в уголке и смотреть, как он работает: что он решает, как решает, по каким процедурам и т.д. Естественно, я получил разрешение ознакомиться по своему выбору с любыми промышленными объектами - предприятиями, организациями и пр.

К этому времени у нас в стране уже имелась концепция единой системы вычислительных центров для обработки экономической информации. Ее выдвинули академик, виднейший экономист В.С. Немчинов и его ученики. Они предложили использовать вычислительную технику, имевшуюся в вычислительных центрах, но не в режиме удаленного доступа. Экономисты, да и специалисты по вычислительной технике этого тогда не знали. Фактически они скопировали предложения, подготовленные в 1955 году Академией наук СССР о создании системы академических вычислительных центров для научных расчетов, в соответствии с которыми был создан Вычислительный центр АН Украины. Они предложили сделать точно то же для экономики: построить в Москве, Киеве, Новосибирске, Риге, Харькове и других городах крупные вычислительные центры (государственные), которые обслуживались бы на должном уровне и куда сотрудники различных экономических учреждений приносили бы свои задачи, считали, получали результаты и уходили. Вот в чем состояла их концепция. Меня, конечно, она удовлетворить не могла, так как к этому времени мы уже управляли объектами на расстоянии, передавали данные из глубины Атлантики прямо в Киев в вычислительный центр.

У нас в стране все организации были плохо подготовлены к восприятию обработки экономической информации. Вина лежала как на экономистах, которые практически ничего не считали, так и на создателях ЭВМ. В результате создалось такое положение, что у нас органы статистики и частично плановые были снабжены счетно-аналитическими машинами образца 1939 года, к тому времени полностью замененными в Америке на ЭВМ.

Американцы до 1965 года развивали две линии: научных машин (это двоичные машины с плавающей запятой, высокоразрядные) и экономических машин (последовательные двоично-десятичные с развитой памятью и т.д.). Впервые эти две линии соединились в машинах фирмы IBM.

У нас нечему было сливаться, так как существовали лишь машины для научных расчетов, а машинами для экономики никто не занимался. Первое, что я тогда сделал, - попытался заинтересовать конструкторов, в частности Б.И. Рамеева (конструктора ЭВМ "Урал-1", "Урал-2") и В.В. Пржиялковского (конструктора ЭВМ серии "Минск"), в необходимости разработки новых машин, ориентированных на экономические применения.

Я организовал коллектив у нас в институте, сам разработал программу по его ознакомлению с задачей, поставленной Косыгиным. Неделю провел в ЦСУ СССР, где подробно изучал его работу. Просмотрел всю цепочку от районной станции до ЦСУ СССР. Очень много времени провел в Госплане, где мне большую помощь оказали старые его работники. Это прежде всего Василий Михайлович Рябиков, первый заместитель председателя Госплана, ответственный за оборонную тематику, И. Спирин, заведующий сводным сектором оборонных отраслей в Госплане СССР. У обоих был очень большой опыт руководства военной экономикой, и, конечно, они хорошо знали работу Госплана. С их помощью я разобрался со всеми задачами и этапами планирования и возникающими при этом трудностями.

За 1963 год я побывал не менее чем на 100 объектах, предприятиях и организациях самого различного профиля: от заводов и шахт до совхозов. Потом я продолжал эту работу, и за десять лет число объектов дошло почти до тысячи. Поэтому я очень хорошо, возможно, как никто другой, представляю себе народное хозяйство в целом: от низа до самого верха, особенности существующей системы управления, возникающие трудности и что надо считать. Понимание того, что нужно от техники, у меня возникло довольно быстро. Задолго до окончания ознакомительной работы я выдвинул концепцию не просто отдельных государственных центров, а сети вычислительных центров с удаленным доступом, т.е. вложил в понятие коллективного пользования современное техническое содержание.

Мы (В.М. Глушков, В.С. Михалевич, А.И. Никитин и др. - Прим. авт. ) разработали первый экскизный проект Единой Государственной сети вычислительных центров ЕГСВЦ, который включал около 100 центров в крупных промышленных городах и центрах экономических районов, объединенных широкополосными каналами связи. Эти центры, распределенные по территории страны, в соответствии с конфигурацией системы объединяются с остальными, занятыми обработкой экономической информации. Их число мы определяли тогда в 20 тысяч. Это крупные предприятия, министерства, а также кустовые центры, обслуживавшие мелкие предприятия. Характерным было наличие распределенного банка данных и возможность безадресного доступа из любой точки этой системы к любой информации после автоматической проверки полномочий запрашивающего лица. Был разработан ряд вопросов, связанных с защитой информации. Кроме того, в этой двухъярусной системе главные вычислительные центры обмениваются между собой информацией не путем коммутации каналов и коммутации сообщений, как принято сейчас, с разбивкой на письма, я предложил соединить эти 100 или 200 центров широкополосными каналами в обход каналообразующей аппаратуры с тем, чтобы можно было переписывать информацию с магнитной ленты во Владивостоке на ленту в Москве без снижения скорости. Тогда все протоколы сильно упрощаются и сеть приобретает новые свойства. Это пока нигде в мире не реализовано. Наш проект был до 1977 года секретным.

Кроме структуры сети я сразу счел необходимым разработать систему математических моделей для управления экономикой с тем, чтобы видеть регулярные потоки информации. Об этом я рассказал академику В.С. Немчинову, который в то время был тяжело болен и лежал дома, однако принял меня, выслушал и в принципе все одобрил.

Потом я представил нашу концепцию М.В. Келдышу, который все одобрил, за исключением безденежной системы расчетов населения, но без нее система тоже работает. По его мнению, она вызвала бы ненужные эмоции, и вообще не следует это смешивать с планированием. Я с ним согласился, и мы эту часть в проект не включили. В связи с этим мной была написана отдельная записка в ЦК КПСС, которая много раз всплывала, потом опять исчезала, но никакого решения по поводу создания безденежной системы расчетов так и не было принято.

Закончив составление проекта, мы передали его на рассмотрение членам комиссии.

Добиваясь решения огромной по сложности и материальным затратам задачи, В.М. Глушков в 1962 году написал статью для "Правды".

Прочитав ее, бывший научный руководитель Глушкова по докторской диссертации А.Г. Курош, внимательно следивший за успехами талантливого ученика, написал ему:

"...Мечтая, могу представить себе Вас во главе всесоюзного органа, планирующего и организующего перестройку управления экономикой, т.е. народным хозяйством на базе кибернетики (в соответствии, понятно, с основными установками высших органов страны), а также внедрение кибернетики в промышленность, науку, и, хочу подчеркнуть, в преподавание (на всех уровнях), медицину и вообще во все виды интеллектуальной деятельности. Было бы печально, если бы этот орган оказался министерским или государственным комитетом, т.е. органом бюрократическим. Это должен быть орган высокой интеллектуальности, составленный из людей, способных, каждый в своей области, на такое же понимание больших задач, какое есть, видимо, у Вас по проблеме в целом. Это должен быть орган почти без аппарата, орган мыслителей, а не чиновников. Это лишь мечты, конечно, кроме вопроса о главе этого органа, - Вы могли бы много сделать для реализации этих мечтаний... "

К сожалению, после рассмотрения проекта комиссией от него почти ничего не осталось, вся экономическая часть была изъята, осталась только сама сеть. Изъятые материалы уничтожались, сжигались, так как были секретными. Нам даже не разрешали иметь копию в институте. Поэтому мы, к сожалению, не сможем их восстановить.

Против всего проекта в целом начал резко возражать В.Н. Старовский, начальник ЦСУ. Возражения его были демагогическими. Мы настаивали на такой новой системе учета, чтобы из любой точки любые сведения можно было тут же получить. А он ссылался на то, что ЦСУ было организовано по инициативе Ленина, и оно справляется с поставленными им задачами; сумел получить от Косыгина заверения, что той информации, которую ЦСУ дает правительству, достаточно для управления, и поэтому ничего делать не надо.

В конце концов, когда дошло дело до утверждения проекта, все его подписали, но при возражении ЦСУ. Так и было написано, что ЦСУ возражает против всего проекта в целом.

В июне 1964 года мы вынесли наш проект на рассмотрение правительства. В ноябре 1964 года состоялось заседание Президиума Совета Министров, на котором я докладывал об этом проекте. Естественно, я не умолчал о возражении ЦСУ. Решение было такое: поручить доработку проекта ЦСУ, подключив к этому Министерство радиопромышленности.

В течение двух лет ЦСУ сделало следующую работу. Пошли снизу, а не сверху: не от идеи, что надо стране, а от того, что есть. Районным отделениям ЦСУ Архангельской области и Каракалпакской АССР было поручено изучить потоки информации - сколько документов, цифр и букв поступает в районное отделение ЦСУ от предприятий, организаций и т.д.

По статистике ЦСУ, при обработке информации на счетно-аналитических машинах на каждую вводимую цифру или букву приходится 50 сортировочных или арифметических операций. Составители проекта с важным видом написали, что когда будут использоваться электронные машины, операций будет в десять раз больше. Почему это так, одному Господу Богу известно. Потом взяли количество всех бумажек, умножили на 500 и получили производительность, требуемую от ЭВМ, которую надо, например, установить в Архангельске и в Нукусе (в Каракалпакской АССР). И у них получились смехотворные цифры: скорость вычислений ЭВМ должна составлять около 2 тысяч операций в секунду или около того. И все. Вот в таком виде подали проект в правительство.

Снова была создана комиссия по приемке, меня хотели сделать председателем, но я отказался по этическим соображениям. С этим согласились. После ознакомления членов комиссии с проектом возмутились представители Госплана, которые заявили, что они не все концепции академика Глушкова разделяют, но в его проекте хотя бы было планирование, а в этом одна статистика. Комиссия практически единогласно отвергла этот проект, за исключением меня. Я предложил, учитывая жизненную важность этого дела для страны, признать проект неудовлетворительным, но перейти к разработке технического проекта, поручив это Министерству радиопромышленности, Академии наук СССР, Госплану. С этим не согласились, мое предложение записали как особое мнение и поручили Госплану делать заново экскизный проект.

Госплан потребовал на это два года, а был уже 1966-й. До 1968 года мусолили- -мусолили, но абсолютно ничего не сделали. И вместо эскизного проекта подготовили распоряжение Совета Министров СССР о том, что, поскольку очень мудро ликвидировали совнархозы и восстановили отраслевой метод управления, то теперь не о чем заботиться. Нужно, чтобы все министерства создали отраслевые системы, а из них автоматически получится общегосударственная система. Все облегченно вздохнули - ничего делать не надо, и такое распоряжение было отдано. Получился ОГАС - сборная солянка.

В.М.Глушкова вспоминает, что не раз, возвращаясь из Москвы, муж говорил: ужасно угнетает мысль, что никому ничего не нужно. В эти годы под стекло на столе Глушкова в его домашнем кабинете, к ранее подсунутой записке легла еще одна:

Но дело было не столько в "тупицах", сколько в сознательной дискредитации идей ученого.

Начиная с 1964 года (времени появления моего проекта) против меня стали открыто выступать ученые-экономисты Либерман, Белкин, Бирман и другие, многие из которых потом уехали в США и Израиль. Косыгин, будучи очень практичным человеком, заинтересовался возможной стоимостью нашего проекта. По предварительным подсчетам его реализация обошлась бы в 20 миллиардов рублей. Основную часть работы можно сделать за три пятилетки, но только при условии, что эта программа будет организована так, как атомная и космическая. Я не скрывал от Косыгина, что она сложнее космической и атомной программ вместе взятых и организационно гораздо труднее, так как затрагивает все и всех: и промышленность, и торговлю, планирующие органы, и сферу управления, и т.д. Хотя стоимость проекта ориентировочно оценивалась в 20 миллиардов рублей, рабочая схема его реализации предусматривала, что вложенные в первой пятилетке первые 5 миллиардов рублей в конце пятилетки дадут отдачу более 5 миллиардов, поскольку мы предусмотрели самоокупаемость затрат на программу. А всего за три пятилетки реализация программы принесла бы в бюджет не менее 100 миллиардов рублей. И это еще очень заниженная цифра.

Но наши горе-экономисты сбили Косыгина с толку тем, что) дескать, экономическая реформа вообще ничего не будет стоить, т.е. будет стоить ровно столько, сколько стоит бумага, на которой будет напечатано постановление Совета Министров, и даст в результате больше. Поэтому нас отставили в сторону и, более того, стали относиться с настороженностью. И Косыгин был недовлен. Меня вызвал Шелест и сказал, чтобы я временно прекратил пропаганду ОГАС и занялся системами нижнего уровня.

Вот тогда мы и начали заниматься "Львовской системой". Дмитрий Федорович Устинов пригласил к себе руководителей оборонных министерств и дал им команду делать все, что говорит Глушков. Причем с самого начала было предусмотрено, чтобы системы делались для всех отраслей сразу, т.е. какой-то зачаток общегосударственности был.

Устинов дал команду, чтобы никого из экономистов не пускали на предприятия. Мы могли спокойно работать. И это сэкономило нам время, дало возможность подготовить кадры. Для выполнения работы был создан ряд новых организаций - институт Шихаева, институт Данильченко и др. - во всех отраслях по институту. Расставили людей и начали потихоньку работать. А Институт кибернетики АН Украины переключился в основном сначала на "Львовскую", а потом на "Кунцевскую" системы - занялись "низом", так сказать.

Для руководства работой в оборонном комплексе был создан межведомственный комитет (МВК) девяти отраслей под руководством министра радиопромышленности П.С. Плешакова и совет директоров головных институтов (СДГИ) оборонных отраслей по управлению, экономике и информатике под руководством Юрия Евгеньевича Антипова, члена военно-промышленной комиссии ВПК. Научным руководителем комитета и совета был В.М. Глушков. Вспоминая об этом времени, Ю.Е. Антипов пишет:

"Начиная с 1966 г. работа велась таким образом: сначала проблема, связанная с созданием той или иной автоматизированной системы, обсуждалась на СДГИ, потом рассматривалась на МВК, а на заседании ВПК принималось окончательное решение.

По этой схеме реализовались основные идеи, высказанные Глушковым: разработка типовых систем для предприятий и отрасли, создание программных методов планирования и управления, переход к системному проектированию средств передачи и обработки информации, развитие инфраструктур информационной индустрии, проблемы моделирования и управления и др. Я думаю, что В.М.Глушкову повезло в том, что в "оборонке" нашлись силы для реализации его идей ".

Нашлись они и на Украине. По инициативе Виктора Михайловича решением правительства Украины в Госплане УССР был создан в 1971 г. специальный отдел с достаточно широкими полномочиями, возглавить который был приглашен с одобрения академика Глушкова М.Т. Матвеев. В настоящее время он директор Головного НИИ по проблемам информатики Министерства экономики Украины, доктор экономических наук. Практически это был опорный отдел Глушкова, который, функционируя в Госплане УССР, стал проводником его научной политики. С такой мощной основой отделу удалось в кратчайший срок наладить процесс планомерного внедрения компьютерных технологий в народное хозяйство и начать проектирование и практическое осуществление проектов РАСУ и РСВЦ на Украине. Многие годы до смерти Виктора Михайловича Украина в СССР занимала лидирующие позиции по всей проблематике.

"Роль и заслуги Виктора Михайловича в этом трудно переоценить , - вспоминает о том памятном времени М.Т. Матвеев. - Высокая эффективность работы всех причастных к процессу компьютеризации обусловливалась тем, что Виктор Михайлович любые вопросы разрешал в реальном времени, без задержек; понимание проблематики и способность нахождения путей реализации казалось бы неразрешимых вопросов в реальных условиях у академика были потрясающими: многонедельных и многомесячных ожиданий аудиенций у Виктора Михайловича не практиковалось. Он активно и результативно защищал интересы сферы компьютеризации на самом высоком государственном уровне. Виктор Михайлович был единственным в этом плане не только на Украине, но и в СССР. Подтверждением этому является образовавшийся и усиливающийся застой в этой важнейшей области после его ухода. Я не могу назвать ни одного сколь-нибудь серьезного государственного акта, принятого с тех пор, который бы вдохнул новую жизнь в начатое им дело. Мы, его ученики и единомышленники, хотя и старались в память о нем продвигать дальше его идеи и замыслы, часто, очень часто ощущали невосполнимую его потерю. Глубоко убежден, что он нашел бы выход из сложившейся сейчас совершенно нелогичной и необъяснимой кризисной и опасной ситуации ".

Действительно, в многочисленных научных и публицистических статьях и монографиях В.М. Глушкова высказывалось и разрабатывалось множество идей по совершенствованию системы государственного управления, в частности, созданию более совершенных по сравнению с существующими способов регулирования производственных и социальных процессов, пересмотру разного рода нормативов и разработке механизмов их объективного формирования, созданию технической базы согласования производственных программ в масштабе всей страны, обеспечению руководителей инструментарием для формирования, моделирования и оценки последствий принятых решений (система Дисплан. А.А. Бакаев), по использованию более справедливых распределительных механизмов, созданию такой системы учета, при которой выявлялись бы источники нетрудовых доходов, внедрению системы безденежных расчетов для всего населения и пр. Многие из этих идей, казавшихся в его время слишком революционными, сегодня приобрели новое актуальное звучание.

В конце 60-х годов в ЦК КПСС и Совете Министров СССР появилась информация о том, что американцы еще в 1966 году сделали эскизный проект информационной сети (точнее, нескольких сетей), т.е. на два года позже нас. В отличие от нас они не спорили, а делали, и на 1969 год у них был запланирован пуск сети АРПАНЕТ , а затем СЕЙБАРПАНЕТ и др., объединяющих ЭВМ, которые были установлены в различных городах США.

Тогда забеспокоились и у нас. Я пошел к Кириленко и передал ему записку о том, что надо возвратиться к тем идеям, которые были в моем проекте. "Напиши, что надо делать, создадим комиссию ", - сказал он. Я написал примерно такое: "Единственное, что прошу сделать, - это не создавать по моей записке комиссию, потому что практика показывает, что комиссия работает по принципу вычитания умов, а не сложения, и любое дело способна загубить ". Но тем не менее комиссия была создана. Председателем назначили В.А. Кириллина (председателя ГКНТ), а меня заместителем.

Комиссия была еще более высокого уровня - с участием министра финансов, министра приборостроения и др. Она должна была подготовить проект решения по созданию ОГАС. И мы должны были вынести эти материалы на рассмотрение Политбюро ЦК КПСС, а Политбюро уже решало, что пойдет на съезд.

Раоота началась. И тут я основное внимание уделил уже не столько сути дела, поскольку в проекте она содержалась, сколько механизму реализации ОГАС.

Дело в том, что у Королева или Курчатова был шеф со стороны Политбюро, и они могли прийти к нему и сразу решить любой вопрос. Наша беда была в том, что по нашей работе такое лицо отсутствовало. А вопросы были здесь более сложные, потому что затрагивали политику, и любая ошибка могла иметь трагические последствия. Поэтому тем более была важна связь с кем-то из членов Политбюро, потому что это задача не только научно-техническая, но прежде всего политическая.

Мы предусматривали создание Государственного комитета по совершенствованию управления (Госкомупра), научного центра при нем в составе 10-15 институтов, причем институты уже почти все существовали в то время - нужно было создать заново только один, головной. Остальные можно было забрать из отраслей или Академии наук или частично переподчинить. И должен быть ответственный за все это дело от Политбюро.

Все шло гладко, все соглашались. В это время у же-был опубликован проект директив XXVI съезда, включавший все наши формулировки, подготовленные на комиссии.

На Полибюро дважды рассматривался наш вопрос. На одном заседании была рассмотрена суть дела, с ней согласились и сказали, что ОГАС надо делать. А вот как делать - Госкомупр-ли или что-то другое, - это вызвало споры.

Мне удалось "додавить" всех членов комиссии, один Гарбузов не подписал наши предложения. Но мы все-таки внесли их на Политбюро.

А когда мы пришли на заседание (а оно, кстати, проходило в бывшем кабинете Сталина), то Кириллин мне шепнул: что-то, мол, произошло, но что - он не знает. Вопрос рассматривался на заседании, без Генерального секретаря (Брежнев уехал в Баку на празднование 50-летия советской власти в Азербайджане), Косыгина (он был в Египте на похоронах А.Насера). Вел заседание Суслов. Вначале предоставили слово Кириллину, потом мне. Я выступил коротко, но вопросов было задано очень много. Я ответил на все. Потом были приглашены заместители Косыгина, выступил Байбаков. Он сказал так:

"Смирнов поддержал, и, в общем, все зампреды поддержали наши предложения. Я слышал, что здесь есть возражения у товарища Гарбузова. (министра финансов. - Прим. авт. ) . Если они касаются увеличения аппарата, то я считаю дело настолько важным, что если Политбюро только в этом усматривает трудность, то пусть мне дадут поручение, как председателю Госплана, и я внесу предложение о ликвидации трех министерств (сократить или объединить) и тогда найдется штат для этого дела ".

К.Б. Руднев (министр ПСА и СУ. - Прим. авт. ) откололся. Он, хотя и подписал наш документ, но здесь выступил и сказал, что это, может, преждевременно - как-то так.

Гарбузов выступил так, что сказанное им годится для анекдота. Вышел на трибуну и обращается к Мазурову (он тогда был первым заместителем Косыгина). Вот, мол, Кирилл Трофимович, по вашему поручению я ездил в Минск, и мы осматривали птицеводческие фермы. И там на такой-то птицеводческой ферме (назвал ее) птичницы сами разработали вычислительную машину.

Тут я громко засмеялся. Он мне погрозил пальцем и сказал: "Вы, Глушков, не смейтесь, здесь о серьезных вещах говорят " Но его Суслов перебил: "Товарищ Гарбузов, вы пока еще тут не председатель, и не ваше дело наводить порядок на заседании Политбюро ". А он - как ни в чем не бывало, такой самоуверенный и самовлюбленный человек, продолжает: "Три программы выполняет: включает музыку, когда курица снесла яйцо, свет выключает и зажигает и все такое прочее. На ферме яйценосность повысилась ". Вот, говорит, что нам надо делать: сначала все птицефермы в Советском Союзе автоматизировать, а потом уже думать про всякие глупости вроде общегосударственной системы. (А я, правда, здесь засмеялся, а не тогда.) Ладно, не в этом дело.

Было вынесено контрпредложение, которое все снижало на порядок: вместо Госкомупра - Главное Управление по вычислительной технике при ГКНТ, вместо научного центра - ВНИИПОУ и т.д. А задача оставалась прежней, но она техницизировалась, т.е. изменялась в сторону Государственной сети вычислительных центров, а что касалось экономики, разработки математических моделей для ОГАС и т.д. - все это смазали.

Под конец выступает Суслов и говорит: "Товарищи, может быть, мы совершаем сейчас ошибку, не принимая проект в полной мере, но это настолько революционное преображение, что нам трудно сейчас его осуществить. Давайте пока попробуем вот так, а потом будет видно, как быть " И спрашивает не Кириллина, а меня: "Как вы думаете? ". А я говорю: "Михаил Андреевич, я могу вам только одно сказать: если мы сейчас этого не сделаем, то во второй половине 70-х годов советская экономика столкнется с такими трудностями, что все равно к этому вопросу придется вернуться ". Но с моим мнением не посчитались, приняли контрпредложение.

Ну, и работа закрутилась. Да, а тогда, когда создавалась моя первая комиссия в 1962 году, то одновременно в ГКНТ было создано Главное управление по вычислительной технике. Оно проработало два с лишним года, а потом, когда восстановили министерства и образовалось министерство Руднева, то управление в 1966 году ликвидировали и Руднев забрал оттуда людей к себе в Министерство приборостроения и средств автоматизации. А теперь его воссоздали заново.

Где-то в ноябре меня приглашает Кириленко. Я пришел в его приемную на Старой площади без двух минут десять. Там сидел наш ракетный министр С.А. Афанасьев, которого вызвали на 10.10. Спрашивает меня: "У вас короткий вопрос? " А я ему отвечаю, что не знаю, зачем меня позвали.

Захожу первым. Встает Андрей Павлович, поздравляет и говорит:

"Назначаешься первым заместителем Кириллина (на то место, которое занимает сейчас Д.Г. Жимерин). Я уже согласовал это с Леонидом Ильичем, он спросил - может, ему поговорить с тобой, но я ответил - не надо, я сам все улажу ".

"Андрей Павлович , - отвечаю я ему, - а вы со мной предварительно поговорили на эту тему? А может, я не согласен? Вы же знаете, что я возражал, я считаю, что, в том виде, как оно сейчас принято, решение способно только исказить идею, ничего из этого не получится. И если я приму ваше предложение, то виноваты будем мы с вами: я внес предложение, вы поддержали, меня назначили, дали, вроде, в руки все, - а ничего нет. Вы - умный человек, понимаете, что с таких позиций даже простую ракету сделать нельзя, не то что построить сделать нельзя, не то что построить новую экономическую систему управления государством ".

Сели мы, и начал он меня уговаривать. Мол, вы меня ставите в неудобное положение перед Леонидом Ильичем, я ему сказал, что все улажено. А я не поддаюсь. Тогда он перешел на крепкие слова и выражения, а я - все равно. Потом опять на мягкие, опять на крепкие. В общем, в час с лишним он меня отпустил. Так мы ни о чем и не договорились. Он даже не попрощался со мной, и мы до XXIV съезда с ним, когда встречались, не здоровались и не разговаривали.

Позднее отношения восстановились. А тогда он своего друга Жимерина предложил заместителем Кириллина. А я согласился быть научным руководителем ВНИИПОУ.

Тем временем началась вакханалия в западной прессе. Вначале фактически никто ничего не знал о наших предложениях, они были секретными. Первый документ, который появился в печати, - это был проект директив XXIV съезда, где было написано об ОГАС, ГСВЦ и т.д.

Первыми заволновались американцы. Они, конечно, не на войну с нами делают ставку - это только прикрытие, они стремятся гонкой вооружений задавить нашу экономику, и без того слабую. И, конечно, любое укрепление нашей экономики - это для них самое страшное из всего, что только может быть. Поэтому они сразу открыли огонь по мне из всех возможных калибров. Появились сначала две статьи: одна в "Вашингтон пост" Виктора Зорзы, а другая - в английской "Гардиан". Первая называлась "Перфокарта управляет Кремлем" и была рассчитана на наших руководителей. Там было написано следующее: "Царь советской кибернетики академик В.М.Глушков предлагает заменить кремлевских руководителей вычислительными машинами ". Ну и так далее, низкопробная статья.

Статья в "Гардиан" была рассчитана на советскую интеллигенцию. Там было сказано, что академик Глушков предлагает создать сеть вычислительных центров с банками данных, что это звучит очень современно, и это более передовое, чем есть сейчас на Западе, но делается не для экономики, а на самом деле это заказ КГБ, направленный на то, чтобы упрятать мысли советских граждан в банки данных и следить за каждым человеком.

Потом последовала целая серия перепечаток этих грязных пасквилей в других ведущих капиталистических газетах - и американских, и западноевропейских, и серия новых статей. Тогда же начали случаться странные вещи. В 1970 году я летел из Монреаля в Москву самолетом Ил-62. Опытный летчик почувствовал что-то неладное, когда мы летели уже над Атлантикой, и возвратился назад. Оказалось, что в горючее что-то подсыпали. Слава Богу, все обошлось, но так и осталось загадкой, кто и зачем это сделал. А немного позже в Югославии на нашу машину чуть не налетел грузовик, - наш шофер чудом сумел увернуться.

И вся наша оппозиция, в частности экономическая, на меня ополчилась. В начале 1972 года в "Известиях" была опубликована статья "Уроки электронного бума", написанная Мильнером, заместителем Г.А. Арбатова - директора Института Соединенных Штатов Америки. В ней он пытался доказать, что в США спрос на вычислительные машины упал. В ряде докладных записок в ЦК КПСС от экономистов, побывавших в командировках в США, использование вычислительной техники для управления экономикой приравнивалось к моде на абстрактную живопись. Мол капиталисты покупают машины только потому, что это модно, дабы не показаться несовременными. Это все дезориентировало руководство.

Да, я забыл сказать, что еще способствовало отрицательному решению по нашему предложению. Дело в том, что Гарбузов сказал Косыгину, что Госкомупр станет организацией, с помощью которой ЦК КПСС будет контролировать, правильно ли Косыгин и Совет Министров в целом управляют экономикой. И этим настроил Косыгина против нас, а раз он возражал, то, естественно, предложение о Госкомупре не могло быть принято. Но это стало известно мне года через два.

А дальше была предпринята кампания на переориентацию основных усилий и средств на управление технологическими процессами. Этот удар был очень точно рассчитан, потому что и Кириленко, и Леонид Ильич - технологи по образованию, поэтому это им было близко и понятно.

В 1972 году состоялось Всесоюзное совещание под руководством А.П. Кириленко, на котором главный крен был сделан в сторону управления технологическими процессами с целью замедлить работы по АСУ, а АСУ ТП дать полный ход.

Отчеты, которые направлялись в ЦК КПСС, явились, по-моему, умело организованной американским ЦРУ кампанией дезинформации против попыток улучшения нашей экономики. Они правильно рассчитали, что такая диверсия - наиболее простой способ выиграть экономическое соревнование, дешевый и верный. Мне удалось кое-что сделать, чтобы противодействовать этому. Я попросил нашего советника по науке в Вашингтоне составить доклад о том, как "упала" популярность машин в США на самом деле, который бывший посол Добрынин прислал в ЦК КПСС. Такие доклады, особенно посла ведущей державы, рассылались всем членам Политбюро и те их читали. Расчет оказался верным, и это немного смягчило удар. Так что полностью ликвидировать тематику по АСУ не удалось.

"ОГАС погас!" - злословили враги ученого и в СССР и за рубежом. И все-таки старания Глушкова не пропали даром. Косыгин как-то спросил его: а можно ли увидеть что-нибудь из того, о чем вы постоянно говорите? Глушков порекомендовал ознакомиться с тем, что сделано в оборонной промышленности, в частности, в институте, руководимом И.А. Данильченко, который был тогда главным конструктором по АСУ и внедрению вычислительной техники в оборонную промышленность. Глушков был научным руководителем этих работ и был уверен, что они произведут на Косыгина большое впечатление.

О том, что председатель Совета Министров собирается посетить институт, Данильченко узнал от министра оборонной промышленности С.А. Зверева, позвонившего ему накануне визита. В это время Глушкова в Москве не оыло. И хотя Данильченко считал, что высоких гостей должен принимать научный руководитель, он уже не смог ничего сделать. Пришлось ограничиться разговором с Глушковым по телефону.

В десять часов утра в институт приехал Косыгин, министр обороны Устинов, министры основных отраслей промышленности. (Далее я рассказываю со слов Данильченко).

Визит дился день - до одиннадцати часов ночи.

Данильченко рассказал гостям о типовой АСУ для оборонных предприятий, о только что созданной сети передачи данных, об использовании вычислительной техники на предприятиях оборонных отраслей. Все шло "гладко", чувствовалось, что посетители довольны увиденным и услышанным.

Когда визит близился к концу (было девять часов вечера) и, казалось, что он благополучно закончится, Косыгин неожиданно сказал:

- По имеющимся сведениям, в одной из ведущих западных стран подготовлен доклад о производстве и применении вычислительной техники в СССР. Там сказано, что машин у нас меньше и они хуже и в то же время недоиспользуются. Почему это происходит? И правильно ли это?

Данильченко понимал, как много зависит от того, что он скажет, и, пытаясь собраться с мыслями, вспомнил совет Глушкова: в любых ситуациях говорить только правду!

- Да! Все это верно! - ответил он.

- Причины? - резко спросил Косыгин.

- Не соблюдается основной принцип руководителя, выдвинутый академиком Глушковым, - принцип первого лица! Руководители страны психологически не воспринимают ЭВМ, и это самым отрицательным образом влияет на развитие и использование вычислительной техники в стране!

Косыгин внимательно слушал, остальные молчали, поглядывая то на председателя Совета Министров, то на ответчика.

Данильченко - по званию он был генералом, - словно рапортуя, продолжал:

- Главная задача - преодолеть психологический барьер в высшей сфере руководства. Иначе ни Глушков, ни я, никто другой ничего не сделает. Надо обучить верхние эшелоны власти вычислительной технике, показать ее возможности, повернуть руководителей лицом к новой технике. Академик Глушков писал об этом в ЦК КПСС и Совет Министров СССР, но безрезультатно. Он просил меня сказать об этом!

А.Н. Косыгин спокойно выслушал глубоко взволнованного Данильченко и, не подводя никаких итогов, попрощался и уехал, захватив с собой министра оборонной промышленности Зверева.

Остальные решили подождать каких-либо известий о реакции Косыгина. В половине двенадцатого ночи позвонил Зверев и попросил к телефону Устинова.

- Косыгин очень доволен встречей , - сказал он, - теперь будут большие перемены!

И они действительно начались. Вначале была организована, специальная школа, преобразованная через три месяца в Институт управления народным хозяйством. В первом составе слушателей были союзные министры, во втором - министры союзных республик, после них - их заместители и другие ответственные лица. Лекции на первом потоке открыл Косыгин. Он же присутствовал на выпуске слушателей школы, которым, кстати сказать, пришлось сдавать настоящие экзамены.

Лекции читались Глушковым, другими ведущими учеными страны. - И дело пошло! Принцип "первого лица" Глушкова сработал! Министры, разобравшись, в чем дело, сами стали проявлять инициативу. Многое было сделано. Но когда Косыгина не стало, "принцип первого лица" снова сработал, на этот раз в обратную сторону.

Во время подготовки XXV съезда КПСС была предпринята попытка вообще изъять слово "ОГАС" из проекта решения. Я написал записку в ЦК КПСС, когда был уже опубликован проект "Основных направлений", и предложил создавать отраслевые системы управления с последующим объединением их в ОГАС. И это было принято.

При подготовке XXVI .съезда было то же самое. Но мы лучше подготовились: передали материалы в комиссию, которая составляла речь Брежнева (отчетный доклад). Я заинтересовал почти всех членов комиссии, самый главный из тех кто готовил речь, - Цуканов - съездил в институт к Данильченко, после чего он обещал наши предложения проталкивать. Вначале хотели их включить в речь Брежнева на Октябрьском (1980) пленуме ЦК КПСС, потом пытались включить в отчетный доклад, но он оказался и так слишком длинным, пришлось многое выкинуть. Тем не менее в отчетном докладе про вычислительную технику было сказано больше, чем хотели вначале.

Мне посоветовали развернуть кампанию за создание ОГАС в "Правде". Редактор этой газеты, бывший управленец, меня поддержал. И то, что моей статье дали заголовок "Дело всей страны" (статья в "Правде" называлась "Для всей страны". - Прим. авт .) , вряд ли было случайностью. "Правда" - орган ЦК КПСС, значит, статью там обсуждали и одобрили.

После статьи в газете "Правда" у ученого появилась надежда, что ОГАС, наконец, станет делом всей страны. Не это-ли заставило тяжелобольного человека держаться и диктовать последние строки?

В этот день к нему в реанимационную палату пришел помощник министра обороны СССР Устинова и спросил - не может ли министр чем-либо помочь? Ученый, только что закончивший рассказ о своем "хождении по мукам", не мог не помнить о той стене бюрократии и непонимания, которую так и не сумел протаранить, пытаясь "пробить" ОГАС. "Пусть пришлет танк! " - гневно ответил он, обложенный трубками и проводами от приборов, поддерживающих едва теплящуюся жизнь. Мозг его был ясен и в эти тяжелые минуты, но терпению переносить душевные и физические муки уже приходил конец...

История подтвердила, что слова В.М. Глушкова о том, что советская экономика в конце 70-х годов столкнется с огромными трудностями, оказались пророческими.

До конца жизни он оставался верным своей идее создания ОГАС, реализация которой могла бы спасти хиреющую экономику. Может, он был безнадежным мечтателем? Ученым-романтиком? История еще скажет свое последнее слово. Отметим лишь, что "отрицатели" его идей на Западе пошли его путем и сейчас не стесняются ссылаться на то, что осуществляют его замыслы. Выходит, прав был ученый, говоря о причинах обрушившейся на него критики в зарубежных средствах информации!

Его рассказ о борьбе за создание ОГАС - это обвинительный акт в адрес руководителей государства, не сумевшим в полной мере использовать могучий талант ученого. Если бы только Глушкова! Нет сомнения, что это одна из важных причин, по которым великая страна споткнулась на пороге XXI века, надолго лишив миллионы людей уверенности в завтрашнем дне, в достойном будущем своих детей, веры в то, что они жили, живут и будут жить не зря. LOR="#000099">

Наличие планового хозяйства в бывшем СССР позволило создать самую эффективную систему управления экономикой. Понимая это, В.М. Глушков и сделал ставку на ОГАС. По оценке специалистов, существовавшая в СССР система управления была втрое дешевле американской, когда США имели такой же валовой национальный продукт. Неприятие ОГАС было стратегической ошибкой нашего руководства, нашего общества, так как создание ОГАС давало уникальную возможность объединить информационную и телекоммуникационную структуру в стране в единую систему, позволявшую на новом научно-техническом уровне решать вопросы экономики, образования, здравоохранения, экологии, сделать доступными для всех интегральные банки данных и знаний по основным проблемам науки и техники, интегрироваться в международную информационную систему.

Реализацию ОГАС в годы жизни В.М. Глушкова могла бы вывести страну на новый уровень развития, соответствующий постиндустриальному обществу.

Помешали созданию ОГАС "некомпетентность высшего звена руководства, нежелание среднего бюрократического звена работать под жестким контролем и на основе объективной информации, собираемой и обрабатываемой с помощью ЭВМ, неготовность общества в целом, несовершенство существовавших в то время технических средств, непонимание, а то и противодействие ученых экономистов новым методам управления ". (Из письма, полученного автором от Ю.Е. Антипова.)

Можно соглашаться и не соглашаться с одним из ярких представителей командно-административной системы, сторонника Глушкова в борьбе за ОГАС, но ясно одно: Глушков был безусловно прав, ставя задачу информатизации и компьютеризации страны. Но в тех условиях он не мог что-либо сделать без крупномасштабного решения правительства и ЦК КПСС, которое и стало барьером на его пути. Ясно и то, что ученый опередил время: государство и общество не были готовы к восприятию ОГАС. Это обернулось трагедией для ученого, не желавшего смириться с непониманием того, что для него было абсолютно очевидным.

Утром 30 января на глазах у находившихся в палате И.А. Данильченко и Ю.А. Михеева голубые всплески на экране монитора, фиксировавшего работу сердца, вдруг исчезли, их сменила прямая линия, - сердце ученого перестало биться...

Для заключительной оценки личности В.М. Глушкова лучше всего подходят слова президента Национальной академии наук Украины Б.Е. Патона:

"В.М. Глушков - блестящий, истинно выдающийся ученый современности, внесший огромный вклад в становление кибернетики и вычислительной техники в Украине и бывшем Советском Союзе, да и в мире в целом.

своими работами предвосхитил многое из того, что сейчас появилось в информатизированном западном обществе.

Виктор Михайлович обладал огромными разносторонними знаниями, а его эрудиция просто поражала всех с ним соприкасавшихся. Вечный поиск нового, стремление к прогрессу в науке, технике, обществе были замечательными его чертами.

В.М. Глушков был подлинным подвижником в науке, обладавшим гигантской работоспособностью и трудолюбием. Он щедро делился своими знаниями, идеями, опытом с окружающими его людьми.

В.М. Глушков внес большой вклад в развитие АН Украины, будучи с 1962 года ее вице-президентом. Он существенно влиял на развитие научных направлений, связанных с естественными и техническими науками. Велик его вклад в компьютеризацию и информатизацию науки, техники, общества.

Виктора Михайловича смело можно отнести к государственным деятелям, отдававшим всего себя служению Отечеству, своему народу. Его знали и уважали люди во всех уголках Советского Союза. Он не жалел сил для пропаганды достижений науки, научно-технического прогресса, общался с учеными многих зарубежных стран. Его работы и достижения руководимого им Института кибернетики АН Украины были хорошо известны за рубежом, где он пользовался заслуженным авторитетом.

Xopoшo понимая значение укрепления обороноспособности своей страны, В.М. Глушков вместе с руководимым им институтом выполнил большой комплекс работ оборонного значения. И здесь он всегда вносил свое, новое, преодолевая многочисленные трудности, а иногда и простое непонимание. Он действительно болел за страну, ей и науке отдал свою замечательную жизнь.